Распутье

Журавушка сел на траву. Кружилась голова. Кружилась, кружилась, кружилась, всё быстрее и быстрее раскручивала мир. Поплыла в сторону тайга, замелькали звезды. Упал. Все потухло. Какой-то маленький рубильничек отключил сознание человека, пощадил его разум…

Устин метался в бреду. Солдат, закаленный в боях и походах человек, вдруг заболел. Баба Катя говорила, что он заболел от душевных болестей. Врачевала его, спрятанного в таежном зимовье, разными травами. Начал поправляться. А скоро пришел Алексей Сонин и сказал:

– С тобой хотел бы поговорить Валерий Шишканов. Он в Горянке, готов назначить встречу в любом месте. Он будет один, и ты один. Значит, такое дело, вышла амнистия вашему брату…

– Знаю. Что дальше?

– Дальше советую поговорить с Шишкановым.

– С Шишкановым и Пшеницыным я готов встречаться в любом месте, в любое время.

– Значит, завтра.

– Не могу. Завтра ухожу, буду искать Журавушку.

– Пустое. Журавушку нашли мёртвым. Правда, от него осталось немного, но знакомые признали, что это он.

– И все же я должен проверить. Если он мертв, то его не будет в условленном месте, а жив – там его и встречу. Он будет там ждать меня до скончания века.

– Арсё ушел из милиции. Тоже пропал в тайге.

– Но с чего он-то ушел, ведь он не расстреливал наших.

– Нет. Он оставил винтовку, ее нашли чистой. Может быть, тоже будет искать Журавушку.

– Он его не найдёт. Место глухое, троп туда нет.

– И все же Журавушка мёртв. Посмотри, не его ли кепка?

– Его.

– Ее нашли около трупа. Похоже, что он был ранен и умер от ран, а может быть, еще от чего-то. Да и какое сердце надо иметь, ежли жить так, как жили вы. Не ищи Журавушку. Он мертв.

– Похоже, что мертв. Что ж, как наши говорят, царство ему небесное. Как там моя Саломка?

– Держится. Она у тебя была трижды, но ты был в беспамятстве. Всё ласкала тебя да миловала. Незавидная у вас с ней судьба. Но ты можешь ее исправить, если пойдешь и сдашься. Теперь я у вас за отца. Есть слушок, что вокруг Ивана Шибалова колготится народ. Не подняли бы бунта. Но Шибалов будто всех гонит от себя. Даже была перестрелка с бандой Кузнецова. Вот уж живуча банда! Только будто перебьют всех, а она снова возродится. Кузнецов ушел от Шибалова, пригрозил повесить его вверх ногами.

– Хорошо, тятя, я пойду на встречу с Шишкановым.

– Ну и добре. Пойду упрежу Шишканова, что ты согласен.

Встреча была короткой, но какой-то необычной. Удивляло, что Шишканов пришел в тайгу, где его легко могли убить бандиты, совсем без оружия, при встрече обнял Устина. Бандита обнял.

– Забудем прошлое, мы в нем много натворили. Но я тебе уже раньше говорил, что даже революции ошибаются, а уж люди подавно. Садись. Значит, такое дело: ты должен выходить в Спасск, минуя меня. Придешь, положишь свой винчестер и сдашься. Я же сделаю всё, чтобы доказать твою правоту. Кто расстрелял банду Никифоренко?

– Где и когда?

– На притоке Кривой. Там парни нашли заброшенное зимовье, крест, раскопали могилу, вернее, останки, нашли маузер с инициалами Никифоренко. Один из бандитов признал тот маузер. Он у нас сейчас служит. Еще и потому ясно, что той банды больше нет. Так кто?

– Какая вам разница, кто? Кто расстрелял, тот, значит, счел такое праведным.

– Может быть, ты и прав, но это надо для твоего же оправдания, и больше – для того, чтобы ты сдал «гочкис». Он будет свидетелем того расстрела. Наши эксперты точно установили, из какого пулемета стреляли. Пуль ладно набрали.

– Не расстреливал.

– Хватит крутить, ты же честный человек! Ну же!

– Ну, а если я, тогда надо будет искать, кто же из этого пулемета стрелял в партизан. Ведь я и в них стрелял, когда они бросились на нас с Журавушкой. Брось, Валерий, никто не сможет защитить и обелить меня.

– Ты стрелял в бандитов Кузнецова?

– Федор Силов растрепался, вернее, придумал? Нет, не стрелял.

– Но тебя узнали по выстрелам, а то, что Федор Силов был у вас, то впервые слышу. Твои выстрелы можно отличить из тысячи. Пойманный нами бандит сказал, что это был ты. Но он говорит, что ты ошибся, подумал, что идут чоновцы, вот и уложил там чуть ли не десяток.

– Вот что, Валерий Прокопьевич, вы предложили мне выходить. Я выхожу и сдаюсь в Спасске. Дальше вы предлагаете меня защищать, но это, пожалуй, если будет умный следователь, я сам сделаю.

– Не сделаешь. От моей помощи не отказывайся, еще пригожусь, – улыбнулся Шишканов.

– Хорошо. Вы правы: от друзей не отказываются, враги сами навязываются. Когда выходить?

– Здоров ли ты?

– Кажется, да. Просто тряхнуло меня, когда тесть убил Коршуна, чтобы я не мотался на нем больше по тайге, затем смерть отца… Вот и понесло.

– Выходи завтра, если готов. Я неделей позже заеду к тебе. Меня тоже вызывают в Спасск. За Петрова и за народный суд хотят снять стружку, а может быть, будем вместе с тобой сидеть. Всё не так скучно будет. Сухарей я чуть подсушил. Ты тоже прихвати с собой, сгодятся, – засмеялся Шишканов, хлопнул Устина по спине.

Повеселел и Устин.