Распутин (др.издание)

— Да, да… Если они написаны с известной осторожностью, то, конечно… — раздались оживленные голоса.

— Я полагал бы, что лучше не поднимать… старых сплетен… — строго сказал хроменький министр.

— Отчего же? — возразил принц несколько загадочно. — История — это история…

В тайне ночей своих принц часто перебирал существующих претендентов на престол российский и находил, что все — рамоли и что всех все же лучше — он сам. Конечно, страдает легитимизм, но… все же и его жена императорской крови. А главное, были же голштинские принцы, была даже немецкая прачка на русском престоле ^{229}— во всяком случае, его шансы ничуть не меньше. И потому он думал, что немножко помазать грязью по прошлому и не вредно: это расчистит путь людям новым… Но он никому не говорил об этом, даже близким.

— Кстати… — засмеялся граф. — Вот вы, княгиня, были довольно близки к Григорию Ефимовичу — разгадайте мне одну загадку, пожалуйста: почему женщины так любили его?

— Почему? — улыбнулась задумчиво княгиня. — Женщины невольно любят тех, кто, как они чувствуют, очень любит их, — то есть не одну какую-нибудь определенную женщину, а женщину вообще…

— К делу, к делу, господа! — призвал принц к порядку. — Теперь наметим приблизительно смету книгоиздательства. Евгений… э-э… Петрович, сперва я попрошу высказаться вас…

— Вопрос опять-таки ставится слишком широко, чтобы можно было определенно ответить на него… — отвечал Евгений Иванович. — Прежде всего надо точно установить те отделы, которые вы в издательстве желаете иметь. Можно издавать и беллетристику, и учебники, и книги технические, и политическую литературу, и религиозно-философскую, и детские книги — область эта бесконечна. Затем, желаете ли вы печатать лишь прежних писателей, что будет много дешевле, или же думаете привлечь и новые произведения крупных авторов, что, конечно, стоит больших денег. Необходимо знать, желаете ли вы печатать и труды капитальные, или же думаете ограничиться лишь легкой кавалерией пропаганды… Дайте мне точную программу дела, точное задание и некоторое время для справок, и тогда я дам вам более или менее точную смету. А так, как ставится вопрос теперь, можно сказать, что можно работать и на миллион в год, и на миллиард… Представьте, что мы захотим, например, выпустить полное собрание сочинений Льва Толстого. Это одно будет уже стоить очень больших денег…

— Толстого? — грозно нахмурился Тарабукин. — Это первый большевик!

— Толстой — это сукин сын! — вспыхнул вдруг принц. — Извините, княгиня: я не могу равнодушно слышать даже имени этого господина. Сколько вреда принес он России!

— И потом Софья Андреевна была жидовка… — сказал князь.

— Да будет вам! — засмеялся граф.

— Да, да… Берс… — послышалось со всех сторон. — Самая жидовская фамилия… Ну а если и не жидовка, то во всяком случае с сильной прожидью… Ха-ха-ха…

Евгений Иванович во все глаза смотрел на них. И — вспомнились ему поганые надписи на великой могиле…

— Хотя, конечно, Толстой совсем не большевик, — пришел на помощь граф, — но и я издавать его полностью не хотел бы. Но дело не в этом. Евгений Иванович справедливо указывает, что если ставить большое дело, то нужны будут и большие деньги…

Лицо принца, а за ним и других участников совещания затуманились. Присяжный поверенный Сердечкин понюхал себя и сказал живо:

— Если разрешите, ваша светлость, я ознакомлю вас с набросанным мною проектом небольшого книгоиздательства, наиболее отвечающего задачам момента и больших средств не требующего. К проекту приложена у меня и смета, которую всегда можно и увеличить, и уменьшить. Угодно будет высокоуважаемому собранию подарить мне четверть часа?

— Пожалуйста… — сказал принц.

— Просим… — проговорил генерал Белов.

— Это очень интересно… — сказала княгиня.

И четко, бойко, нагло тот отрапортовал и проект, и смету, как он рапортовал их же и в Белграде, и в Берлине, и в Праге. Все было чудесно: великая Россия для русских… высокие задачи эмиграции, этой гордой России, которая не захотела поклониться торжествующему Хаму… монархия и национализм и православная церковь… ниспровержение атеизма и социализма и иудаизма… воспитание юношества… Романовы, памфлеты, сборники патриотических стихотворений, даже ноты, открытки с картинками, исторические труды в надлежащем освещении… И на все это первый год будет достаточно и трех миллионов…

Собрание оживилось.

В глубине старого замка завыл где-то гонг, дико и безобразно, и в этом-то и был шик.

— Ну-с, господа, как ни интересна наша беседа, нам приходится пока прервать ее… — сказал принц, с усилием вставая, причем присяжный поверенный Сердечкин поддержал упавшее было тигровое покрывало.

— Через четверть часа обед. Кто желает, может пока пройти к себе, а других милости прошу в гостиную. На закуску я могу только сказать, что данные господина… э-э… Сердечкина вполне удовлетворяют меня и мы можем считать наше дело основанным. За обедом мы по русскому обычаю вспрыснем начало дела, а после обеда будем уже обсуждать детали его…