Распутин и евреи

- Я хочу быть произведенным в генералы и назначенным градоначальником одного из больших городов.

Распутин согласился исполнить его желание. Я считал нужным привлечь к раскрытию дела также Белецкого, так как в его руках находились все нити.

На другой день я привел Ржевского к Распутину, который его обнял.

- Никому не верь, отец Григорий, - пояснил Ржевский, - ни Комиссарову, ни Белецкому. Они продадут тебя и, может быть, поступят так же, как поступил с Гапоном Мануйлов. Тебе известно, что Гапон был предан и в Озерках повешен.

- Что мне теперь делать? - спросил Распутин.

- Продолжай спокойно переговоры с ними. Обещай их вознаградить, но не верь им. Разбор дела царь должен поручить совершенно непричастному лицу.

На другой день мы с Распутиным поехали в Царское Село к Вырубовой, куда скоро явилась царица. Мы показали ей письмо Хвостова Илиодору, в котором сообщалось, что все приготовлено и убийцы ждут только письменного распоряжения Илиодора о приступлении к исполнению заговора.

Я предложил поручить товарищу военного министра Беляеву расследовать дело о покушении. Беляев согласился на мое предложение, но просил письменного распоряжения царя. Его просьба была исполнена.

С его же согласия Ржевский был по дороге в Христианию, на финляндской границе задержан и обыскан. После сфотографирования письма Хвостова был освобожден и мог продолжать свой путь. Все телеграммы Илиодора к Хвостову проверялись военной разведкой. На обратной дороге из Христиании Ржевского вновь задержали. Он вез письмо Илиодора к Хвостову, в котором назывались трое согласных на произведение покушения царицынских крестьян. Этих людей задержали, а потом, вследствие просьбы Распутина, они были высланы генералом Беляевым в Царицын.

Хвостов каким-то путем разузнал о нашем расследовании и моем участии в этом деле и решил мне отомстить. К этому ему скоро подвернулся подходящий случай.

Я уже говорил, что царь не исполнил своего обещания объявить в Государственной Думе о своем решении ввести конституционную форму правления и уравнять в правах инородцев. Распутин поехал к нему и настаивал на том, чтобы предполагаемая реформа была проведена. Это было 6 января. Но царя нельзя было убедить исполнить его обещание. Распутин был очень огорчен и поехал к митрополиту Питириму. По телефону туда же был вызван председатель Совета министров Штюрмер. В Александро-Невском монастыре, на квартире Питирима состоялось совещание. Было решено, что Питирим должен написать царю очень убедительное письмо и в нем умолять царя склониться перед требованием времени и объявить ожидаемые новшества. Письмо подписали Питирим, Штюрмер и Распутин. Мне было поручено доставить письмо царю, и я повез этот исторический документ в Царское Село.

К сожалению, я теперь уже не могу передать его содержание. У меня имелась копия этого письма, но она осталась среди моих бумаг в Петербурге. В свое время письмо на всех, его читавших, оставляло очень сильное впечатление.

Я лично передал письмо Николаю при входе в Александровский дворец и мог наблюдать, что царь очень озабочен. Он просил меня передать Распутину, что он исполнит просьбу подписавших письмо. Этот ответ я сообщил Распутину, Питириму и Штюрмеру, которые были им очень довольны. Мы ждали, что 9 января будет объявлен Государственной Думе манифест. Но ничего подобного не случилось. В этот день царь посетил Государственную Думу, но ни словом не обмолвился о предполагаемых реформах.

В ту же ночь по распоряжению министра внутренних дел у меня на квартире был произведен обыск. Меня арестовали. Какими-то путями Хвостов разузнал, что я передавал письмо Распутина, Питирима и Штюрмера царю. Узнав об этом, я много думал, не царь ли сам рассказал Хвостову об этом.

Меня заключили в отдельную камеру при Петербургском охранном отделении. Шестнадцать дней никто не знал, где я нахожусь. Мои родные также были в полной неизвестности. Охранная полиция передала мне предложение Хвостова в борьбе с Распутиным перейти на его сторону. Об этом я и слышать не хотел. Мой старший сын посетил императрицу и сообщил ей о моем аресте. Она была возмущена и заявила:

- Это революция! Хвостов позволил себе действовать против царя.

Председатель Совета министров Штюрмер и его секретарь Манасевич-Мануилов тоже были очень озабочены. Мануйлов ночью вскочил с кровати и воскликнул:

- Тогда они и меня могут арестовать!

Хвостов свои меры предпринял совершенно неожиданно. Распутин был взбешен и не мог себе простить, что он провел Хвостова в министры. Мое положение было довольно угрожающим. Хвостов собирался легальным образом отправить меня на тот свет. Он достал подложные документы, которые должны были меня изобличать как шпиона. Документы были переданы военному суду, и без малого приговор состоялся бы. К счастью, я сумел доказать, что приписываемую мне переписку с вражескими агентами я не мог вести. Вследствие этого обвинение отпало.