Распутин наш (СИ)

Капитан Эванс был в меру циничным фаталистом, как и все британские подводники. Правильное пуританское воспитание и суровая служба на подводном флоте приучили его не задавать лишних вопросов, когда требуется просто выпалить “Йес, сэр!” Этот случай не был исключением. Расшифровав радиограмму, Эванс еще раз сверился с шифром, пожал плечами, вздохнул и пошел готовить свой дивизион к походу. Удивляться Эванс не умел, иначе бы обязательно вздёрнул брови и вскрикнул “Какого черта?!” Недвусмысленный приказ адмиралтейства предписывал его подлодкам выдвинуться к острову Готланд и топить русские корабли, выходящие из боя с немцами, если кому-то из них посчастливится улизнуть после встречи с германскими линейными силами. “Не дать им вернуться победителями!!!” – три восклицательных знака не оставляли ни единой надежды на появление каких-либо вариантов. В то, что русские могут что-либо противопоставить немцам, Эванс и сам не верил. Скорее всего, русский флот повторит свой сомнительный “подвиг” при Цусиме. Но помогать топить союзников, с которыми плечом к плечу Эванс сражался уже третий год… Определенно, в адмиралтействе что-то сломалось. Тем не менее, приказ есть приказ, и его не обсуждают, а выполняют. Это Эванс знал твёрдо.

Ночь, проведенная у острова Готланд, закончилась безрезультатно, однако утром вахтенный заметил крейсер, улепётывающий на всех парах от места предполагаемого столкновения эскадр. “Ну вот и первая ласточка”, – подумал капитан.

– Посмотри по профилю, кто это может быть? – попросил он старшего офицера.

– Три трубы. Похож на русские "Аврору" или "Диану", – предположил помощник, поводив визиром перископа, – быстро идёт. Наверно, хорошо его поджарили немцы.

– Ну, что ж, – поправил фуражку Эванс, – будем учить русских не убегать с поля боя. Обряд децимации начинается. Внимание по отсекам! Торпедная атака!..

* * *

“Карлсруэ”, чудом выскочивший из западни, счастливо избежавший фатальных попаданий торпед и снарядов, отделавшись заклиненным в идеально прямом положении рулем, обходил по широкой дуге боевые порядки русских кораблей и торопился проскочить мимо острова Готланд, чтобы затем уйти в шведские территориальные воды. Никакой погони не наблюдалось, и капитан крейсера немного расслабился, позволив себе сто грамм коньяка. Шведский берег уже был в прямой видимости, поэтому ревун тревоги прозвучал вдвойне неожиданно. “Надо же, какая несправедливость!” – поморщился капитан, увидев пенные дорожки, неумолимо приближающиеся к борту его корабля…

Глава 22. Логика обстоятельств

Вальтер Николаи стоял посередине номера гостиницы и досадливо мял в руке письмо со своей фамилией, предваренной двумя словами: “Pers"onlich! Vertraulich!” (Лично, конфиденциально). На душе скребли кошки, в голове бегали шустрые тараканы. Профессиональная досада, умноженная на неудовлетворенное любопытство, создавали дивный симбиоз раздражения и злости. Всё это требовалось на кого-то выплеснуть, но подходящего повода не находилось. Детективы сновали, как заведенные, изучая каждый метр отеля и прилегающей территории, опрашивая всех, кто мог хоть как-то пролить свет на исчезновение таинственного, опасного, но неимоверно притягательного незнакомца.

– Ну что? – Вальтер с надеждой спросил худого полицейского комиссара.

– Положительно ничего не понимаю, – пожал тот плечами, – в фойе среди посетителей дежурили сразу три наших агента. Они утверждают, что ни на минуту не отлучались. Никто, даже близко напоминающий объект наблюдения, не появлялся. Из здания можно выйти только через холл. Черный вход закрыт и заколочен. В номере все окна заперты изнутри, снаружи под окнами на снегу – никаких следов. Мои люди побывали даже на крыше и исследовали дымоход: признаков того, что постоялец покидал апартаменты за последние сутки, нет.

– Спасибо, комиссар, – поблагодарил Николаи, хотя на языке вертелось крепкое ругательство. – Если вы закончили, я больше вас не задерживаю.

Полковник опустился в удобное плюшевое кресло, бросил письмо на стол и молча, не моргая, уставился в окно, за которым еле теплилось утро нового 1917-го года по Юлианскому календарю. “Как Новый год встретишь, так его и проведешь, – вспомнил он присказку Распутина. – Получается, что весь год я буду искать встречи с тобой, Gregor… А ведь так не хотелось расставаться.” Чтобы расположить к себе нежданного гостя, Вальтер использовал всё своё обаяние, рассказал много того, чего не должен был говорить, рассчитывая только на одно – усыпить бдительность, подготовить и организовать захват. Верил, что Gregor никуда не денется, расскажет, откуда ему известны особо секретные подробности из жизни Главного штаба Германии, как он раздобыл столь конфиденциальные сведения о самом Николаи, и где хранится компромат, ссылаясь на который Gregor так бессовестно склонил его к сотрудничеству.