Распутин. Правда о «Святом Чорте»

И Пуришкевич, и Юсупов, и великий князь Дмитрий Павлович в деле организации убийства были сущими дилетантами. А убивать-то им приходилось лицо охраняемое. Хотя от полицейских филеров Феликсу удалось скрыться, его приход в квартиру на Гороховой зафиксировали горничная и дворник, которые во время следствия сразу показали на него. Таким образом, Юсупов сразу же стал главным подозреваемым. Затем дал показания городовой, которому Пуришкевич прочел патриотическую лекцию. Дмитрия Павловича тоже вычислили довольно быстро. Вот только Сухотин и Лазоверт остались вне поле зрения следствия, поскольку вместе с поездом Пуришкевича отправились на фронт.

Сведения об убийстве противоречивы. Судмедэксперты обнаружили три раны, каждая из которых смертельна: в голову, в печень и почку. Считалось, что после ранения в печень и почку человек мог прожить не более 20 минут, но на самом деле в стрессовом состоянии это время могло быть значительно увеличено. Также не вполне понятно, в том числе и на основе сохранившихся фотографий, стреляли ли Распутину в лоб или в затылок. Подчеркнем, что следственное дело по убийству Распутина до нас не дошло. Поэтому нельзя с уверенностью сказать, кто ближе к истине – убийцы или следователи в своих мемуарах.

Перед уходом Распутин оставил дочерям письмо, оказавшееся последним:

«Мои дорогие!

Нам грозит катастрофа. Приближаются великие несчастья. Лик Богоматери стал темен, и дух возмущен в тишине ночи. Эта тишина долго не продлится. Ужасен будет гнев. И куда нам бежать?

В Писании сказано: «О дне же том и часе никто не знает». Для нашей страны этот день настал. Будут литься слезы и кровь. Во мраке страданий я ничего не могу различить. Мой час скоро пробьет. Я не страшусь, но знаю, что расставание будет горьким. Одному Богу известны пути вашего страдания. Погибнет бесчисленное множество людей. Многие станут мучениками. Земля содрогнется. Голод и болезни будут косить людей. Явлены им будут знамения. Молитесь о своем спасении. Милостью Господа нашего и милостью заступников наших утешитесь.

Григорий».

По версии его дочери, князь Юсупов зазвал Распутина к себе под предлогом необходимости помочь его супруге избавиться от головных болей. По ее мнению, события развивались так: «Феликс сказал, оправдываясь, что жена слишком увлечена гостями и придется еще подождать.

Выпив вина, тоже отравленного, отец пожаловался на странное ощущение – будто бы жжение в горле и затрудненность дыхания.

– Устал, – вздохнул он.

Феликс продолжал подливать вино. Он заметно нервничал.

Просидев в молчании еще какое-то время, отец собрался уходить:

– Видно, я не нужен.

Феликс вяло стал упрашивать остаться. Вдруг он с какой-то странной решимостью схватил отца за локоть. Но, словно обжегшись, отдернул руку.

– Подожди еще хотя бы минуту. Я сейчас, – Феликс бросился к лестнице.

Наверху ждали сообщники.

Яд почему-то не действовал. План мог сорваться. Дмитрий дал Феликсу револьвер. Юсупов вернулся, увидел, что отец держит в руках хрустальное распятие, сказал:

– Правильно. Помолись!

Отец обернулся. Он знал, что ловушка захлопнулась.

Тем временем Лазоверт и Дмитрий спустились в комнату. Следом – Сухотин и Пуришкевич.

Яд стал оказывать действие. Отец впал в беспамятство.

Словно в помешательстве заговорщики накинулись на отца. Били, пинали и топтали неподвижное тело.

Кто-то выхватил кинжал.

Отца оскопили.

Возможно, это и не было помешательством. Ведь все заговорщики, кроме Пуришкевича, – гомосексуалисты (доктор Лазоверт, судя по всему, гомосексуалистом не был. Да и бисексуальность Сухотина под большим вопросом. И сексуальная ориентация убийц, во всяком случае, не являлась мотивом преступления. – А.В.). И то был, скорее всего, ритуал. Они думали, что не просто убивали Распутина. Они думали, что лишают его главной силы. Так и не поняв, что сила отца была в другом. Для них за пределами плоти любви не существовало.

Убийцы решили, что отец мертв. Но тут тело шевельнулось. Одно веко задрожало и приподнялось. В следующую секунду открылись оба глаза.

– Он жив, жив! – вскрикнул Феликс и импульсивно склонился над жертвой.

Отец схватил Феликса за плечи и сжал их.

Юсупов вырвался.

Отец затих.

Заговорщики оставили отца на полу и поднялись в кабинет. Принялись обсуждать, как избавиться от тела.

В коридоре раздался шум. Бросившись к двери, они увидели, как отец выбегает во двор.

Юсупов еле слышно прошептал:

– Боже, он все еще жив!

Пуришкевич выскочил во двор с пистолетом в руке и два раза выстрелил, потом еще два раза. Отец упал в сугроб.

Появился городовой, услышавший выстрелы, но Феликс встретил его у ворот и объяснил, что один из пьяных гостей несколько раз пальнул из револьвера.

Отделавшись от полицейского, Феликс вернулся и обнаружил, что слуги внесли тело обратно в дом и положили вверху лестницы.

Юсупов впал в неистовство.

Пуришкевич описывал, как Феликс набросился на недвижное тело и стал пинать: «Это было такое ужасное зрелище, я вряд ли смогу когда-нибудь его забыть».