Распутин. Три демона последнего святого

Подстраховываясь, предусмотрительный Белецкий известил Илиодора о том, что к нему прибудет посланец из Петрограда, от Хвостова. Он правильно предположил, что Илиодор, успевший хлебнуть лиха на чужбине, непременно попытается выслужиться перед Распутиным в надежде заслужить прощение. Так оно и вышло. Илиодор отправил Распутину телеграмму, в которой говорилось о том, что высокие особы подготовляют покушение на его жизнь.

Расследование этого дела император поручил Штюрмеру.

В марте 1916 года Хвостов был отправлен в отставку. Пост министра внутренних дел достался… Штюрмеру. Белецкий «остался при своем интересе». Ему осталось одно утешение — полемика, а точнее — грызня с Хвостовым на страницах газет.

Разумеется, эта полемика, в центре которой находился Григорий Распутин, не могла не подлить масла в неугасающий огонь травли старца.

«Я еще раз вытолкал смерть… — сказал Распутин. — Но она придет снова… Как голодная девка пристанет…» 14 марта 1916 года, устав от перипетий столичной жизни, Распутин отбыл в Покровское, намереваясь по пути заехать в Верхотурье, поблагодарить своего небесного покровителя и попросить у него сил для дальнейшей жизни.

Григорию Распутину недавно исполнилось сорок семь лет. Сорок восемь ему уже не исполнится никогда…

В конце августа Распутин вернулся в Петроград — на этом настояла императрица. Лишенная единственного друга и советчика, она чувствовала себя неуютно. Почувствовал себя неуютно и Григорий — кругом открыто винили его в сговоре с немцами и называли предателем.

В ноябре 1916 года не выдержал даже младший брат императора великий князь Михаил Александрович, никогда доселе не встревавший в дела Николая. «Я глубоко встревожен и взволнован всем тем, что происходит вокруг нас, — писал он государю. — Перемена в настроении самых благонамеренных людей — поразительная; решительно со всех сторон я замечаю образ мыслей, вызывающий мои самые серьезные опасения не только за тебя и за судьбу нашей семьи, но даже и за целостность государственного строя.

Всеобщая ненависть к некоторым людям, будто бы стоящим близко к тебе, а также входящим в состав теперешнего правительства, — объединила, к моему изумлению, правых и левых с умеренными, и эта ненависть, это требование перемены уже открыто высказывается при всяком случае… Я пришел к убеждению, что мы стоим на вулкане и что малейшая искра, малейший ошибочный шаг мог бы вызвать катастрофу для тебя, для всех и для России».

Угроза, исходившая от старца, сплотила весьма недружное семейство Романовых. Великий Князь Александр Михайлович, сын великого князя Михаила Николаевича, друг детства Николая II и его двоюродный дядя, а также тесть Феликса Юсупова, вспоминал: «…мы ломали себе голову над тем, как убедить Царя отдать распоряжение о высылке Распутина из столицы.

— Вы же шурин (Александр Михайлович был женат на великой княгине Ксении Александровне, родной сестре Николая. — А. Ш.) и лучший друг Государя, — говорили мне очень многие, посещая меня на фронте. — Отчего вы не переговорите об этом с Его Величеством?

— Отчего я не говорил с Государем? — Я боролся с Ники из-за Распутина еще задолго до войны. Я знал, что, если бы я снова попробовал говорить с Государем на эту тему, он внимательно выслушает меня и скажет:

— Спасибо, Сандро, я очень ценю твои советы.

Затем Государь меня обнимет, и ровно ничего не произойдет. Пока Государыня была уверена, что присутствие Распутина исцеляло Наследника от его болезни, я не мог иметь на Государя ни малейшего влияния. Я был абсолютно бессилен чем-нибудь помочь и с отчаянием это сознавал. Я должен был забыть решительно все, что не входило в круг моих обязанностей главнокомандующего русскими военно-воздушными силами».