Распутин. Вера, власть и закат Романовых

Саблин нашел Распутина у Лохтиных, в доме 13 по Греческому проспекту. По поведению Распутина Саблин понял, что тот его ожидал. Он был очень приветлив и тепло поздоровался с Саблиным. Распутин оказался стройным, почти худым, узкокостным, ниже среднего роста. На нем была длинная русская рубаха и простая домотканая накидка. Брюки были заправлены в высокие сапоги. Саблин заметил, что каштановые волосы и борода были подстрижены очень неаккуратно и производили неприятное впечатление. Распутин говорил о религии и Боге, хвалил царя и его семью. Саблин почти ничего не говорил. Потом Распутин неожиданно спросил, пьет ли он. Вопрос прозвучал странно, и Саблин собрался уходить. Перед уходом Распутин попросил Саблина одолжить ему пять рублей. «Дай мне, дорогой, пятерку, пожалуйста. Я совсем поиздержался». Саблин был удивлен, но денег Распутину дал. В целом впечатление о Распутине у Саблина сложилось неблагоприятное.

Поскольку таковым было желание Александры, Саблин встречался с Распутиным несколько раз. Позже он рассказывал, что императрица хотела, чтобы он лучше узнал Распутина и получил у него благословение. В конце концов терпение Саблина кончилось, и он сказал Александре, что после знакомства с Распутиным у него сложилось не самое хорошее о нем впечатление, на что императрица ответила: «Вы его не можете понять, потому что вы далеки от таких людей, но если даже ваше впечатление было бы верно, то это желание Бога, что он такой»⁴.

Но все же было в Распутине нечто такое, что произвело на Саблина впечатление. Его глаза. «В них “что-то» было”». И Саблин в этом был не одинок. Если в Распутине и было нечто такое, что признавали абсолютно все, то это то самое «что-то» в его глазах.

«Его глаза пронзали вас, как иглы», – вспоминала Лидия Базилевская. Такое впечатление Распутин произвел на богатую, красивую двадцативосьмилетнюю разведенную даму⁵. Пругавин видел в них «зеленые хищные огоньки сладострастника»⁶. Его племянница Вера Жуковская вспоминала: «У старца были особенно поразительные глаза – серые, в мгновение ока загоравшиеся красным. Сопротивляться этим глазам было невозможно: они наполнены неким собственным внутренним магнетизмом. В присутствии женщин они метали огонь с необычной страстью»⁷. Воейков вспоминал его «плутовские глаза, все время бегавшие и не смотревшие прямо в лицо»⁸. Репортер «Петербургской газеты» отмечал: «Было в Распутине что-то жуткое, тревожное, смущающее, особенно в металлическом взгляде его холодных серых, насквозь пронизывающих глаз»⁹. (Судя по всему, глаза Распутина были зеленовато-серыми – в этом нет сомнений.)

Осенью 1915 года одна из его поклонниц писала:

«Ну и глаза у него! Каждый раз, когда вижу его, поражаюсь, как разнообразно их выражение и такая глубина. Долго выдержать его взгляд невозможно. Что-то тяжелое в нем есть, как будто материальное давление вы чувствуете, хотя глаза его часто светятся добротой, всегда с долей лукавства, и в них много мягкости. Но какими жестокими они могут быть иногда и как страшны в гневе!»¹⁰

Матрена тоже признавала, что «магнетические глаза» ее отца обладали «тревожной неподвижностью», которая беспокоила людей¹¹. Одной женщине взгляд Распутина показался настолько ужасным, что после встречи с ним она бросилась в церковь на исповедь, хотя он всего лишь посмотрел на нее¹². Польская графиня потеряла самообладание, встретившись взглядом с Распутиным: «Не могу, не могу вынести этих глаз, они все видят. Не могу!»¹³

Многие русские считали, что своей силой Распутин обязан взгляду. Выражая широко распространенное мнение, добрый его друг Николай Соловьев говорил журналистам: «Обаяние этого человека кроется в его глазах. Есть в них что-то, что притягивает и заставляет подчиниться его воле. Во всем этом есть нечто психологически необъяснимое»¹⁴. Почитательница Распутина замечала, что сила взгляда его настолько велика, что женщины дрожат и впадают в истерику¹⁵. Дочь британского посла, Мюриэл Бьюкенен, поймала взгляд Распутина, когда тот проезжал по улицам столицы. «Светло-серые, глубоко посаженные, но поразительно яркие глаза посмотрели на меня, – вспоминала она. – И пока он смотрел на меня, я стояла без движения, […] охваченная сильнейшим чувством полной беспомощности»¹⁶.