Распутник

И тогда я снова начинаю придумывать себе оправдания. Ну и что с того, что он женат? Что с того, что его жена беременна? То, о чем она не узнает, ей не повредит.

Один поцелуй ничего не будет значить. Он, наверное, сделает мне одолжение и больше никогда не станет об этом вспоминать. А я смогу жить дальше и познакомиться с каким-нибудь сверстником.

Но потом я думаю о том, что сказал папа об учителе географии, и у меня так сильно сводит живот, что в нем оседает тяжесть от страха. Думаю о том, как папа целует другую женщину, и меня тошнит. Это неправильно.

Я не хочу быть такой – человеком, который… портит чужую жизнь.

Но если тренер Локен решит изменить жене, значит, у них не такие уж и хорошие отношения. Хорошие отношения разрушить невозможно, правда?

Второй круг проходит легко. Я так сильно погружена в свои мысли, что бегу на автопилоте, и ноги сами несут меня со скоростью света. Мне даже не нужно следить за дыханием. Но на третьем круге колено начинает меня подводить. В нем ощущается не просто тупая, ноющая боль. На этот раз я чувствую острую боль и в ноге. Судорога нестерпима. Оставшуюся часть пути я прихрамываю.

– Что случилось? – Слышу голос тренера Локена, а затем и вижу его самого, когда спускаюсь по холмистой петле. – Ты почти побила собственный рекорд, пока не зашла на последний круг.

– Ногу сводит! – кричу я в ответ.

– Ладно. Давай посмотрим.

Он подает мне руку, когда я подхожу и, опершись на него, иду с ним к машине. Она единственная припаркована на краю заповедника. Папа отвозит меня на тренировку перед работой (но только после того, как убедится, что тренер и другие ребята уже на месте), а обратно в школу меня обычно подвозит кто-то из родителей других участников команды.

У тренера большой серебристый «Сабурбан». Он открывает багажник размером с мою комнату. В нем повсюду разбросан спортивный инвентарь.

– Запрыгивай. – Тренер указывает подбородком. Но я не могу. Нога совсем не слушается. Тренер Локен с пониманием улыбается и протягивает ко мне руки. – Можно?

Я киваю. Он подхватывает меня за бедра и сажает на край открытого багажника. Берет мою поврежденную ногу, снимает кроссовок с носком и начинает разминать, впиваясь пальцами в свод стопы и вращая ее то в одну сторону, то в другую.

– Вот же срань, – стону я, разлегшись у него в багажнике. – Я как будто рожаю.

А это наводит меня на мысль о его беременной жене и притупляет приятное волнение от его прикосновений.

– Следите за языком, юная леди. – Но говорит он скорее как друг, нежели учитель.