Распутницы

Тем временем в однозвёздочной гостинице, расположенной перпендикулярно к дому Геннадия и выходившей окнами в общий двор, по случаю летнего зноя все окна были открыты настежь, и публика предавалась меланхоличному созерцанию уютного внутреннего дворика. Только на первом этаже, восседая за столом у окна, весело и громко разговаривали выпивающие горячительное водители-дальнобойщики. Они сидели по-домашнему — в тапочках, трико, майках, общаясь преувеличенно громко и цензурным лексиконом не ограничиваясь.

— Эй, вы! — вскричал Бонивур, грозя кухонным ножом.

Столь наглая выходка Полковника озадачила подвыпивших мужчин — какой-то хлыщ посмел окликать их, четверых здоровяков, и грозить ножом.

— Вы! Что тут пьёте! А? — Бонивур сам хотел отдаться алкогольным возлияниям, и вид чужого благополучия злил его всё сильнее.

— Ты, урод, понял, на кого попёр? — удивился самый могучий из дальнобойщиков.

— Да! Я понял! И ты поймёшь! Иди сюда! Иди! Полковник с тобой разберётся! — кривлялся Бонивур, грозя ножом. Он чувствовал себя уверенно, ибо знал, что находился в полной безопасности. Даже если дальнобойщики решились бы вступить с ним в схватку, им пришлось бы покинуть свой номер через дверь, миновать коридор и вестибюль гостиницы, спуститься по ступеням широкого парадного крыльца, обогнуть здание, и только потом они попадали в пространство внутреннего дворика. А ещё требовалось добежать до второго подъезда, у которого грозился боевыми позами противник. Время было не в их пользу! Бонивур спокойно удалялся в подъезд и блокировал действие домофона на двери. Он уже не однажды подзуживал обитателей гостиницы обидными выкриками и всегда покидал место словесной перепалки с гордым видом: оскорбленные бегали очень быстро, особенно кавказцы, но не успевали. Полковник всегда ускользал от физической расправы.

Соседи, наблюдавшие нынешнюю сцену, в том числе стоявший на балконе Геннадий, ожидали предсказуемого развития локального конфликта. Но… Дальнобойщики вдруг разом вылезли во дворик прямо из окна и оказались перед онемевшим от потрясения Бонивуром.

Могучий пузатый здоровяк отнял у Полковника нож и врезал ему сочную оплеуху. Один из друзей могучего дал Бонивуру увесистого пинка под зад.

— Урод! — кипели гневом дальнобойщики.

Инстинкт самосохранения сработал у Полковника быстрее, чем его беспокойный разум, — вжимая голову в плечи, он умчался в подъезд и с силой захлопнул за собой дверь.

Дальнобойщики весело порадовались бегству негодяя.

— Козёл какой-то, — выразил общее мнение могучий предводитель компании, вертя в руке кухонный трофей. — Будем им колбасу нарезать! Что, раз уже на улице, может, в гастроном прогуляемся?

— Да, возьмём сразу пяток портвейнов, чтобы потом не выходить!

И водители большегрузов неспешно двинулись за дома, в сторону близкого продмага.

Подвергнутые принудительному сеансу уринотерапии соседки на лавочке у подъезда, где жил Геннадий, радостно обсуждали расправу над Бонивуром. Геннадий, стоя на своём балконе, решил ждать дальнейшего — не хотелось видеть надутого обидой лица жены. Она же знает, как ему тяжело. Она пока не работает, могла бы и прикрыть на время собой семейную амбразуру. Тем более девчонки повзрослеют, вообще, больше с ней будут общаться и секретничать, а она навалилась — виноват, не уделяешь внимания. А ему кто уделяет внимание?! Кто? Пожалуй, только отец…

Дверь подъезда с грохотом распахнулась: Бонивур открыл её пинком.

— Ну, что делаешь? Что двери ломаешь? Ты хоть копейку дал на установку?! — загалдели соседки на лавке.

Полковник не удосужил их своим вниманием, зато разглядел Геннадия, прокричал ему:

— Генка, дай двести рублей!

Геннадий ухмыльнулся — только потворствовать оргиям Полковника ему недоставало!

— Нету денег! — прокричал в ответ.

Бонивур уже не смотрел на Геннадия, ворчал громко:

— Нету у него! Когда они у тебя были? Босота!

Тут его взгляд приобрёл осмысленность — заметил играющих у одной из кладовых дедов-пенсионеров. Деды всё тёплое время года резались за импровизированным столом в домино и карты, выставляя на кон по рублю.

Бонивур чуть набычился, чуть согнулся, растопырил руки и пошёл к дедам походкой бывалого рецидивиста — вид его не предвещал ничего хорошего.

Геннадий, на время забыв семейные передряги, посмеиваясь, следил за упорными попытками Полковника добыть денег на выпивку.

Бонивур встал перед дедами и о чём-то сурово заговорил, быстро шевеля пухлыми губами. Деды на Бонивура старались не смотреть и слушали, напряжённо затихнув. Бонивур несколько раз указывал рукой на любимый дом и снова шевелил губами, излагая свой взгляд на проблему.

Геннадий понял, что это могло длиться бесконечно долго, к тому же солнце начало давить зноем по-настоящему — он вернулся в прохладу комнаты, упал на диван перед телевизором. Правы были наши предки, когда имели привычку поспать после обеда часок-другой. Геннадий сейчас бы с удовольствием уснул, только вот обедать его никто не звал, а самому идти на кухню к затаившейся там жене не хотелось.

Хлопнула входная дверь — пришла жена с улицы. Когда успела выйти?!