Распутный век

Она обладала всеми атрибутами физической красоты, но у нее отсутствовал темперамент — что полностью зависело от ее воображения, от того, что было в этот момент у нее на уме. Сегодня она пылко сжималa меня в объятиях, а завтра, возможно, будет холодна как во время обычного разговора…»

Пока солдаты де Во подавляли последнее сопротивление на острове, Габриэль боролся за мир своими способами. Продолжая делить ложе с Мари-Анжелой, он увлекся молодой женщиной, принадлежавшей к крупной корсиканской буржуазии. Несколько оробевший, он не решался за ней ухаживать, но дама сама сделала первые шаги. Говорит сам Мирабо:

Никогда я не был удивлен больше, чем в тот вечер, когда прогуливаясь под ее окнами, поймал брошенный к моим ногам сверток, где был спрятан бант и записка, написанная по корсикански. В нескольких словах мне сообщали, что я любим и могу поговорить с обожаемой мною особой. Мне предлагалось назавтра встретиться в условленном месте с брюнеткой, дать ей бант и, если она покажет мне такой же, последовать за ней. Какое-то время я колебался, но любопытство и, возможно, тщеславие победили: я решил явиться на свидание во всеоружии. Меня встретила закутанная похожая на монахиню женщина, она не произнесла ни слова. Я обронил бант и поднял его, как если бы женщина его обронила. «У меня есть такой же», — она показала мне его и улыбнулась. Я улыбнулся в ответ…

Мы пробирались через густые заросли к монастырю. Тут я увидел веревочную лестницу, по которой можно было вскарабкаться на невысокую башню. Она не стала подниматься и оставила меня одного — размышлять и ждать. Через полчаса явилась С. Она стала невнятно объяснять принятые меры предосторожности. Несмотря на все ее кривлянья, мы недолго наслаждались чистой любовью, — я не из тех, кто рискует понапрасну, пришлось сократить церемонии. (Габриэль не был сентиментален.) На этот раз, — добавляет он, — я встретил истинную, пылкую итальянку и, если бы рядом с нами ворковал еще кто-нибудь, кроме голубей, наша встреча не осталась бы тайной».

Мнрабо вскоре узнал, что монахиня — родная сестра м-м де С. Благодаря ей он смог часто встречаться в этой башне с пылкой итальянкой. Один случай позволил доказать преданность монахини. Однажды вечером проникнув в сад, в окно монастыря заглянула девушка. Монахиня быстро поднялась по лестнице, чтобы выяснить, кто это незваная гостья. Оказалось, случайно забрела молоденькая институтка. Она исчезла, даже подозревая о том, что происходило в монастыре.

Габриэль вскарабкался по лестнице следом за мои ней, и его недремлющий взор успел заглянуть ей под юбки. Зрелище произвело на него такое впечатление, что наверх он прибыл в прекрасной форме. Присутствие м-м С стало необходимым, но она опаздывала, и молодой человек недвусмысленно жестами дал понять монанахине, что было бы любезно с ее стороны заменять ее сестру. У молодой монахини, расторопной и лишенной излишней стыдливости, загорелись глаза. Ей не составило никакого труда оказать Мирабо ожидаемую от нее услугу.

«Несмотря на связывающую обеих сестер нежную дружбу, — продолжает неутомимый соблазнитель , — они не доверили друг другу этот секрет». Жизнь продолжалась…

* * *

Но, увы! Мирабо совершил великую неосторожность. Однажды ночью Мариа-Анжела, с которой он продолжал встречаться, нашла в его кармане записку от м-м С. Она тотчас же написала сопернице письмо и назначила ей свидание. М-м С явилась, не представляя, что ее ожидает. Можно представить ее удивление, когда ее обозвали шлюхой и вцепились в лицо когтями.

— А теперь, — сказала Анжела, доставая из кармана два стилета, — мы будем драться.

М-м С., вся дрожа от страха, хотела было отказаться, но соперница так безобразно ее обзывала, что она взяла стилет, и схватка состоялась. Как фурии женщины налетали друг на друга. М-м С. была ранена голову, затем в грудь, но ей удалось так глубоко ранить руку Анжелы, что та покинула поле боя и вернулась домой. Обеим пришлось слечь в постель, а главному хирургу — лечить воительниц. «Мое объяснение с обеими возлюбленными напоминало грозу», — признается де Мирабо. Можно себе представить… М-м С. плакала, страдая от предательства. Что же касается Марии-Анжелы, она вознамерилась убить Габриэля. Ему пришлось спешно покинуть свое жилище, чтобы спастись от острого кинжала молодой корсиканки. Он укрылся в Бастиа, где и встретил экономку Шардон, которую любил когда-то Лозен. Эта молодая женщина вела такую распутную жизнь, что пальцев одной руки хватило бы — чтобы сосчитать тех, кто не был ее любовником. Мирабо решил соблазнить ее презрением:

« Я начал с того, что грубо оттолкнул ее притязания. Она стала меня бояться. Я обращался с ней бесцеремонно — верный способ ее приручить. Наконец, во время охоты, я положил конец этому приключению — взял ее как девчонку: она была легкая, словно куколка… Потом я ее поднял и снова усадил на лошадь. Моя сила — это как раз то, что нужно подобным женщинам. Мы несколько раз встречались в садах, и я поддержал свою репутацию».