Распыление 3. Тайна двух континентов

– Так что, у нас всё по-старому?

– Само собой.

Поднявшись, я подошла к Ваньке. Курточка почти высохла, ботинки исходили паром у костра. Босые ступни приятно зарывались в песок. Было как в бане рано утром: сумрачно, влажно, очень тепло и тихо.

– Теперь понятно, почему весь Египет – сплошной песок, – шмыгнув носом, сказала я. – Удивительно, как эти пирамиды раньше никто не порушил.

– Пирамиды? – переспросил Ванька.

– Да ты глянь, – я кивнула на другой берег. – Стоят, как миленькие. Хотя и не все…

После песчаной бури от пирамиды Хеопса не осталось даже следов. Только небольшая ямка в песке, рядом со сфинксом.

– А ведь её считали первым чудом света, – оказалось, Суббота не спит. Встав рядом, он уныло обозревал тот берег. – Три тысячи лет стояла вещь – ни пылинки, а Легба чихнул – и нет её. Как корова языком.

Не удержавшись, я расхохоталась.

– Это не шутка, – обиделся Суббота.

– Мы вернулись ровно в ту точку, откуда начали. Иронично, правда?

– Скорее, символично, – хмыкнул барон. – Преступник всегда возвращается на место преступления.

– Это не мы, – устало буркнул Ванька, не отрывая взора от горизонта. – Пирамиду обрушил Гаки.

– Ну конечно, – презрительно фыркнул Суббота. – Я – не я, физиономия не моя… Смотреть надо было! Не заметить такую простую ловушку – это надо…

– А откуда ты знаешь, что это была ловушка? – быстро спросил напарник.

Маги схлестнулись взглядами. А я закатила глаза: нам, вот прямо сейчас, только еще одной разборки не хватает.

Подергав Субботу за край простынки, я спросила:

– А почему ты зовешь наставника Легбой?

– Это его профессия, бросил тот, не глядя на меня. – Я повелитель кладбищ, Легба – хозяин перекрестков.

– И чем вы лучше самопровозглашенных божков Египта?

Барон отвлекся.

– Мы – потомственные бокоры. Наша семья занимается сделками с лоа много веков. А сейчас, с появлением Пыльцы, отношения просто перешли на… новый уровень.

– Ага. С наркотой народ дурить легче.

– Дурить? Дурить?!

– Духов не бывает. Широко известный факт… Как и богов, призраков и прочей мистики. Все волшебные существа – суть порождения больного воображения наркоманов.

Суббота задохнулся так, что аж посинел.

– Да как ты…

– Расслабься, – бросил через плечо Ванька. – Она в нас не верит.

– И как вы её терпите? – изумился Суббота.

Чем бы дитя не тешилось: маги объединились против общего врага…

Суббота возмущенно удалился, а я подвинулась к напарнику и взяла его за руку.

– Извини. Я тебя в виду не имела.

Ванька не ответил. А руку, высвободив из моей, спрятал в карман мокрых джинсов.

Небо совершенно очистилось. Хотя еще не стемнело, над рекой показались первые звездочки. Одна из них перемещалась подозрительно быстро – причем, в нашу сторону. Я напряглась. В свете последних событий это мог быть кто угодно. От очередного бога, которому мы чем-то не нравимся, до метеорита.

Пистолеты лежали разобранные – первым делом, как только отдышалась, я их почистила и положила сушиться. Больше из оружия у меня ничего не было. Хотя… Похлопав по карманам курточки, я зловеще улыбнулась.

Вытащить чеку, дернуть кольцо. Этой премудрости учится не надо. Она как бы с молоком матери…

– Убери, – сказал Ванька. – Это Лумумба.

Но было поздно: кольцо было у меня в зубах.

– Да ты что? Что теперь…

– Ложись, – посоветовала я и швырнула гранату в дюны.

Грянуло тихо, неинтересно. И песок поднялся лениво, будто устал. И огня почти что не было…

Базиль приземлился на кромке воды, в последний миг приняв обличье самого себя.

– Что за шум, а драки нету? – осведомился он как-то устало, без должной строгости.

– Машка хотела вас гранатой прибить, – тут же наябедничала Гамаюн. – Еле успели руку её предательскую отвести, вас, хозяин, грудью заслонить…

– Что ты несешь, дурында? – я шлепнула железное чучело по затылку и ворона шмякнулась клювом в песок. – Ты вообще спиной сидела, – я повернулась к Базилю. – Простите, шеф, не признала. Думала, опять боги шалят.

– Пятерка за бдительность, – похвалил наставник, оглядывая наш временный лагерь. – А где мой плащ?

– Кто о чем, а голый о бане, – укорил наставника Ванька. – Нет бы об учениках позаботиться…

– Учеников всегда можно новых набрать, только свистни, – отмахнулся шеф. – А плащ – изделие уникальное. Два месяца ушло, чтобы желчь отцеубийц для клея собрать, – издав торжествующий вопль, Лумумба поскакал к ближайшей дюне, на желтом боку которой темнело что-то мокрое. Честно говоря, больше всего это смахивало на дохлого крокодила. – А вот и мой плащик!

Мы с Ванькой непритворно офигели, когда он вытащил из песка свой страхолюдный боевой наряд.

– Лежит, позабыт-позаброшен, – ворчал Базиль, любовно отряхивая и натягивая на себя этот ужас. – И никто о нём не позаботиться, не почистит, не развесит у костра…

По напряженной спине, по выражению глаз, по неприятным дребезжащим ноткам в голосе я поняла, что наставник жутко зол. Он пытался это скрыть, старался подавить раздражение, которое, судя по его виду, плескало где-то у горла.

– Бвана, случилось что? – спросил Ванька. Он тоже почуял, что с шефом не всё в порядке.