Рассеивая сумрак. Бессонная война

– Я предполагаю, что… она сама того захотела. Но смогла изменить только свой облик – настоящим человеком ей никогда не стать. Что же произошло между ними? По одной из теорий, Тиама из мести за сородичей убила всех, кто был дорог Энлилю, и тогда он начал войну против всего драконьего рода и утвердил власть людей на континенте.

– Но везде говорится, что в той войне были истреблены все драконы. И всё же Тиама жива уже как семь тысяч лет, – задумчиво пробормотал Нуска, хмурясь.

– Возможно, она раздобыла секрет вечной жизни. Я действительно не знаю, Нуска, – покачал головой Минхэ.

Нуска молчал. Из воспоминаний эрда он знал одно: после предательства Тиамы Син пытался убить её, но не смог, потому что она слишком быстро залечивала раны и потому что у неё… не оказалось сердца.

Лекарю было трудно решиться на подобную откровенность, но всё же он зашептал ещё тише:

– Если бы дракон вырвал своё сердце и где-то его спрятал, он бы мог использовать дэ и существовать вечно?

Лицо Минхэ в одно мгновение потемнело. Он так долго молчал, что Нуска уже не надеялся услышать ответ. И всё же учитель вдруг кивнул:

– Говорят, что сердце дракона – камень. Я всегда считал, что это высказывание иносказательно и каменное сердце означает неспособность драконов к любви и состраданию. Но, возможно, именно эта фраза имела прямое значение.

Камень. Камень?

Нуска почувствовал, как быстро заколотилось его сердце. В голове скрипели как колёса, сменяя друг друга, воспоминания. То, что произошло с ним год назад в лесных племенах…

– Нуска?

Но Нуска молчал. Щупая свою грудину, он словно пытался отыскать тот инородный объект, который ему передала подруга матери.

Если сложить всё воедино, если вспомнить, что все беды начались с того, что Тиаме вдруг взбрело в голову первым делом уничтожить лесные племена… А затем она обратила свой гнев против Хаваны, куда переселился Нуска…

– Нуска, ты плохо себя чувствуешь?

Но лекарь только поднял обеспокоенный взгляд на Минхэ. Криво улыбнувшись, он чуть ли не со слезами сказал:

– Минхэ, я был глупцом. Я пришёл за ответами к вам, когда должен знать больше всех. Но, Минхэ, как же, tje vae, тяжело. Я просто хотел быть ближе к эрду и защитить его, но теперь… и на мне лежит слишком большая ответственность.

Казалось, Минхэ на мгновение даже испугался – ученик не только вёл себя странно, но и вдруг начал ругаться при своём учителе. Поднявшись с места, хаванец присел рядом с Нуской и приобнял его за плечи.

– Нуска… Не нужно взваливать на себя столько. Ты – хороший лекарь, но не тебе решать судьбы этого мира. Оставь это духам, Сину, главным сурии. Да хоть мне. Живи своей жизнью и ни о чём не жалей. Ты уже сделал достаточно для того, чтобы тебя именовали героем Бессонной войны.

Но Нуска уже понимал. С того дня, как он встретил Сина, с того момента, как он решился влезть в дела лесного народа и остановить жертвоприношение… Его судьба свернула с понятной, протоптанной сотней других лекарей дорожки в непролазную чащобу.

Нуске правда хотелось плакать. Но успокаивало его одно: теперь его путь пересекался с путём Сина. И теперь им вдвоём прорубать дорогу через этот лес.

Нуска давно не прибегал к лесной магии, но стоило телу наполниться незнакомой и дикой энергией, как пальцы его утонули в грудине. Лекарь, подняв на своего учителя несчастный взгляд, с улыбкой промолвил:

– Учитель Минхэ, это ведь сердце дракона?

В руках у лекаря лежал тяжёлый жёлтый камень, он искрился, дышал и источал силу тысячи сурии или… одного дракона.

«Тебе необходимо переговорить с шаманами Сифы и Фасида, с медиумами и старейшинами Хаваны. Я бессилен. Я ничего не знаю об этом, Нуска. Это касается истории Скидана, а я, хоть и многое повидал, но родом из Кнона. Только в ваших летописях могла сохраниться правда о тех днях».

Так ответил Минхэ. А затем попросил Нуску спрятать камень обратно, чтобы очень долго обнимать и утешать своего ученика. А причины были – Нуска плакал, хоть и сам не понимал почему. Возможно, по той же самой причине, по которой Син плакал в день своего восшествия на престол.

«Моя судьба уже решена. Я больше не могу управлять своей жизнью. Я не могу принимать глупые решения или быть самим собой. Теперь, если я совершу ошибку, я могу разрушить всё».

Нуске казалось, что на его плечи взвалили неподъёмную ношу. Но он был даже благодарен себе прошлому – тому глупому и наивному мальцу, который, получив в лесных племенах какой-то там сверкающий камень, просто махнул на него рукой.

Благодаря этому Нуска целый год мог беспокоиться лишь о своих делах да проблемах, а не думать: «Ой, кажется, мне надо сегодня спасти весь мир», «Хм-м, а если я умру и Тиама заберёт своё сердце, то она просто возьмёт да, позавтракав парой-тройкой людишек, уничтожит весь Скидан?», «Интересно, а Тиама знает, что её сердце сейчас у меня и ей достаточно просто обратиться драконом да живьём проглотить меня, чтобы воссоединиться со своей недостающей частью?»