Расшатанные люди

Юлиана оказывается посреди пустынной дороги. Туманные уличные фонари светят через один, слепящий дождь накрапывает, но с каждой минутой усиливается, ухудшая и без того плохую видимость. Юлиана стоит и не может двинуться с места, будто ее ноги приклеены к асфальту. А навстречу ей мчатся яркие пятна светодиодных фар. И рев мотора накрывает с головой, как цунами, затягивая в бездонную пропасть.

– Нет!

Юлиана с криком вырывается из сна, и даже ненавязчивые звуки природы, поставленные в качестве сигнала будильника, вызывают отвращение. Пижама прилипла к мокрому от пота телу. Дрожащими пальцами Юлиана расстегивает пуговицы и подставляет разгоряченную кожу прохладному воздуху. Подсознание превратило вчерашний разговор с Ильей в ночной кошмар, заставив Юлиану долгие часы метаться в постели.

Она пытается выбраться из кровати, но скрученная простыня цепляется за щиколотки. После минутной борьбы все же удается высвободиться и доковылять до ванной комнаты.

Сидя на краю ванны, Юлиана равнодушно смотрит, как набирается вода. Мягкое журчание успокаивает и помогает расслабиться, хотя в голове до сих пор сумятица. Со вчерашнего дня ее отлаженная жизнь перевернулась. Сначала злой шутник представился по телефону мертвым Никольским, затем она вскрыла проклятую коробку, поссорилась с мужем… Юлиана упирается затылком в холодную плитку. Если подумать, все покатилось под откос после той телевизионной передачи.

В обычном ток-шоу, которых пруд пруди, разбирали скандал с одним психотерапевтом. Юлиана смотрела вполглаза. Вроде бы действия врача привели к попыткам суицида у его пациента, но все обошлось. Было ли шоу постановочным, неизвестно, однако его участники вели себя неестественно. А затем, в самом конце, ведущий стал перечислять ужасные трагедии, которые происходили якобы по вине психотерапевтов. И произнес роковые для Юлианы слова: «… почти год назад страшная драма разыгралась в семье Никольских, которые посещали психотерапевтический центр, чтобы спасти свой брак. Жена сошла с ума и зарезала мужа, а сама коротает дни в психбольнице, окончательно потерявшись в своих фантазиях…»

А потом сын Никольских слил журналистам, что именно Юлиана лечила его родителей, и началась осада центра с целью выудить подробности. Неизвестно как, но Евгений сумел приструнить репортеров, и спустя неделю они вроде бы успокоились. Но на их место пришли новые, и теперь кажется, что из этого ада не вырваться.

Хотя жизнь дала трещину еще раньше, когда Илья впервые не пришел ночевать домой. А ведь, если автокатастрофа не вымысел, он два года жил с мыслью, что их дочь погибла…

…Вода льется через край, и пижамные штаны Юлианы намокают.

– Черт! – Она поспешно выключает кран и спускает лишнее.

Сейчас Юлиана примет ванну, и ей станет легче. Конечно, она не смоет грязь с измученной совести, но станет мыслить здраво, а не считать себя безумной, как Вера… Когда Юлиана погружается с головой в теплую воду, в памяти всплывает бледное лицо жены Никольского. Под ее темными прекрасными глазами от недосыпа залегли круги. Черные короткие волосы подстрижены рвано и выглядят неряшливо, как и растянутая вязаная кофта. А еще от Веры всегда пахло мятным кремом для рук. Простушка вроде бы, но было в этом мышином личике без косметики что-то необъяснимое, такое, что взгляд не оторвешь. А ее муж при личной беседе с Юлианой доверительно произнес своим чувственным голосом с французским «р»: «Моя жена порой слишком импульсивна».

Эта импульсивность стоила ему жизни.

* * *

Юлиана закидывает в сумочку мобильный телефон и с опаской поглядывает на коробку. Но нет, сейчас у нее нет сил копаться в прошлом. К тому же большой вопрос – прошлое ли это?

Она надевает пальто, однако перед самым выходом ее останавливает звонок смартфона.

– Алло? – Юлиана даже не пытается скрыть раздражение.

Да, ночью ей не хватало Ильи. Но сейчас разговаривать с ним – все равно что слышать лязг ножа о точильный камень.

– Мы можем поговорить? – Из-за волнения голос Ильи звучит прерывисто.

– Я опаздываю на работу.

– Юлиана, тебе не стоит никуда идти в таком состоянии…

– Ты все-таки позвонил Евгению?

– Нет, но лучше тебе остаться дома. Я могу с ним поговорить, он все поймет.

Это что, отчаяние сквозит в его голосе? Юлиана упрямо поджимает губы: