Расшифрованная «Белая Гвардия». Тайны Булгакова

Казаки вошли к ним и начали их грабить, убивать и насиловать женщин. В одном доме, где хозяин отсутствовал, осталось три его дочери и зять. У одной из дочерей были запрятаны на теле несколько сот рублей. Казаки забрали эти и другие деньги, а также и все ценное имущество.

Женщин они изнасиловали.

А так как девушки сопротивлялись, то их избили до того, что лица их превратились в сплошной кровоподтек.

Зятя, только что вернувшегося из плена, вывели во двор, где уже находился другой еврей.

Их подстрелили.

Зять был убит наповал, а другой еврей только ранен, но он притворился мертвым и тем спасся…

Затем отправились в село Гешово.

Там проживало несколько евреев, но все они успели разбежаться. Остался лишь глухой старик-меламед. Его казаки захватили с собой и повезли по направлению к Овручу. По дороге они встретили возвращавшегося в свое местечко старика шохета. Они его также захватили. И тут же обоих стариков…

…повесили на высоком дереве…

Одного при помощи телеграфной проволоки, другого – на ремешке. Этот последний, по рассказам крестьян, несколько раз срывался, но его каждый раз вновь подвешивали. Затем они их тут же сняли с высокого дерева и повесили на низком деревце, к которому прибили записку:

«Тому, кто их снимет, жить не более двух минут».

И потому крестьяне не давали их снимать.

Лишь когда трупы стали разлагаться, евреям удалось снять их и похоронить».

Пика резня достигла тогда, когда казаки Козыря 31 декабря 1918 года вновь взяли Овруч, занятый было пробольшевистскими повстанцами:

«Казаки рассыпались по городу.

Входили в дома, грабили деньги и имущество.

Избивали стариков.

Насиловали женщин.

Убивали молодых евреев.

Многие из приготовленных к расстрелу откупались деньгами, причем сумма выкупа бывала очень значительна. Так, в дом Розенмана поздно вечером явилось несколько казаков. В доме, кроме старухи-матери и двух дочерей, находились два сына, из которых один уже в продолжение нескольких недель лежал больной в кровати. Здоровому сыну они, приняв его за русского, велели уходить, но узнав от него, что он хозяйский сын, задержали. Потребовали, чтобы и больной сын оделся и пошел с ними. Но убедившись, что он действительно серьезно болен, и встать не может, оставили возле его кровати одного казака, а здорового вывели во двор.

Там они поставили его у стены.

Один медленно заряжал ружье.

Молодой человек стал их умолять не убивать его, обещая за себя большой выкуп.

– Дашь двенадцать тысяч? – спросил один. Молодой человек стал их уверять:

– Родные внесут эту сумму.

Тогда казаки ввели его обратно в дом, где мать и сестры лежали в глубоком обмороке. Женщин привели в чувство, и те начали искать в доме деньги.

Нашлось только две тысячи.

Казаки согласились принять эти деньги при условии, что остальные десять тысяч рублей им будут уплачены на следующий день к десяти часам утра. Действительно на следующий день в указанный час явились два казака и, получив условленные десять тысяч рублей, объявили, что Розенман отныне может жить спокойно.

– Имя ваше будет записано в штабе и больше никто вас беспокоить не будет.

Казаки сдержали слово.

Розенманов больше не беспокоили, между тем как к другим евреям на смену одним казакам приходили другие, причем последующие забирали все, что не успевали захватить их предшественники.

Казаки ничем не брезговали.

Они снимали с евреев платье, сапоги, белье…

Любил Козырь-Зирка и повеселиться.

Он реквизировал еврейский оркестр, на обязанности которого было играть на всех казацких вечеринках. Под звуки музыки этого оркестра Козырь-Зирка однажды порол двух крестьян-большевиков.

Им было дано несчетное число ударов.

А затем их расстреляли.

Любил Козырь-Зирка и более «утонченные» развлечения.

Однажды вечером привели к нему 9 евреев, сравнительно молодых, и одного пожилого, тучного. Их казаки по улице гнали карьером. Когда евреи, запыхавшись, наконец, вошли в квартиру атамана, то сам он лежал раздетый на кровати, а на другой кровати лежал тоже раздетый сослуживец. Вошедшим евреям приказали:

– Пляшите.

Стали их поощрять нагайками, особенно тучного. Они крутились и кружились по комнате на забаву атамана.

– Пойте… еврейские песни!..

Оказалось, что никто из них не знает этих песен наизусть. Тогда сослуживец атамана стал на жаргоне подсказывать им слова песен.

Евреи повторяли их нараспев. Долго они пели и плясали, а Козырь-Зирка и его приятели весело смеялись.

После этого евреев вывели в другую комнату и на них надели шутовские головные уборы. Их привели обратно к атаману и каждому дали в руку свечку. Рассадили по стульям.

– Пойте!

Они пели.

Козырь-Зирка и его приятель так покатывались со смеху, что под последним даже провалилась кровать. Евреев заставили поднять кровать и привести ее в порядок, причем лежавший на ней офицер оставался в своем лежачем положении.

Один из евреев не вынес издевательств.

Заплакал.

Козырь-Зирка ему заметил:

– За слезы полагается 120 розог.

Еврей сказал:

– Я лучше буду петь.

– Ну, пой, – был ответ.

Еврей опять запел.

Делали антракт для отдыха артистов.

Во время одного антракта приятель атамана сказал:

– Пора им уже спустить штаны.