Расшифрованная Илиада

В черных судах аргивяне отплыли к отчизне любезной, — В оное время совет Посейдаон и Феб сотворили Стену разрушить... (XII, 15-18)

Так не говорят о стене, построенной на 9-е лето. Такой же намек содержится и в XIV песни, когда, вспоминая о высадке ахейцев, певец говорит о раненых вождях Агамемноне, Одиссее и Диомеде:

Их корабли от равнины, где бились, далеко стояли

Берегом моря седого: они извлекли их на сушу

Первые; стену ж при них совокупно с другими воздвигли

(XIV, 30-32).

Стена опять мыслится воздвигнутой сразу же за высадкой.

Возможно, о строительстве лагеря при высадке рассказывалось и в «Киприях» — поэме, которая описывала начало и ход Троянской войны: «разбили (соорудили) стан», — пересказывает это Геродот (И, 118). В общем, это было нормальной практикой высадки десантов со стратегическими целями (афинский десант у Митилен в походе Архидама, их высадки при Олимпии, при Эпиполах).

Совершенно иначе все выглядит в первом рассказе (VII песнь). Стена и ров сооружаются на девятый год войны в оборону воинству и судам. Мало того что это и вообще неправдоподобно, строительство совершенно нереалистично изображено (огромная стена с башнями и воротами, окруженная рвом, выстроена за день), а военная ситуация абсолютно не требовала этого предприятия. Возведение стены было, по «Илиаде», актом если не отчаяния, то опасения, «чтоб когда-либо рать не нагрянула гордых троянцев» (у Гнедича «пергамлян»; VII, 343), как сформулировал это Нестор, советуя «немедля» возвести стену.

Между тем в это время ахейцам не приходилось опасаться троянцев: перед тем «Диомедия» (V песнь) завершилась великими победами Диомеда над троянцами и их богами (ранены Афродита и Apec); в поединках троянские вожди потерпели поражение — Парис бежал, а Гектор едва уцелел, троянцы заперлись в граде — и мы должны поверить, что именно в это время ахейцы следуют совету Нестора и укрепляют свой лагерь, бывший неукрепленным девять лет? Вдобавок очень странно звучит указание на местонахождение стены: «подле могилы» (VII, 337; у Гнедича «на месте сожженья», VII, 336). Дело в том, что Нестор посоветовал похоронить трупы и соорудить братскую могилу. Вот «близ оной» (VII, 436) и возвели стену. Как это прикажете понимать?

Да очень просто. О стене не было речи в этой песни, речь действительно шла о погребении трупов и о братской могиле, и на этом все кончалось. А когда появился привесок о сооружении стены, его пришлось подключать к готовому тексту. Подключение осуществлено весьма искусственно. Так и соседствует стена с братской могилой.

Да и братская могила задумана была очень специфично: пустой курган на месте сожжения трупов, так называемый кенотаф. А сами трупы предполагалось увезти домой:

...да кости отцовские детям

Каждый в дом понесет, возвращаясь в землю родную

(VII, 334-345).

При всей неловкости выражения (получается, что каждый несет свои собственные кости) смысл в общем-то ясен — отцовские кости соратники отца должны отвезти детям. Это сугубо афинский обычай, и Ф. Якоби проследил, что он установлен в 464 году до н. э. {Jacoby 1944).

Некоторые аналитики XX века (в частности, Д. Пейдж) уцепились за это. Сопоставляя с этим тот факт, что Фукидид (I, 10) в конце V века писал о строительстве ахейской стены тотчас по высадке и что, вероятно, он основывался на «Илиаде», они считали, будто такой текст «Илиады» дожил до эпохи Фукидида, а вставка про братскую могилу и строительство стены на 9-й год войны сделана позже. Логика хороша, но доказанность небезупречна: с 464 года начинается лишь государственная транспортация павших и организация похорон, а каждый род проявлял такую заботу о своих покойниках и раньше. В «Илиаде» идет речь не о государственной акции, а о частных заботах (кости отцов — детям).

Но то, что обычай афинский и что это характеризует связанный с ним текст как аттический вклад, по-видимо-му, верно. Это можно подтвердить одним наблюдением П. фон дер Мюля: сооружение могилы и стены и вся VII песнь завершается сценой пира, в котором ахейцы пьют вино, привезенное кораблями с острова Лемнос от царя Эвнея, сына аргонавта Язона и Гипсипилы. Этот царь считался основателем афинского рода Эвнеидов, служителей культа Диониса, и все это место должно было льстить афинянам — другой функции у него нет.

Я уже приводил доводы в пользу более позднего возраста первого рассказа о разрушении стены — рассказа VII песни по сравнению со вторым рассказом — XII песни. Теперь можно уточнить время сооружения кургана в VII песни. Возведение этого кургана описано так: «на месте сожженья, собравшись, насыплем могилу» (VII, 336). По данным археологии, на месте сожжения жители Аттики стали сооружать могилу только с рубежа \ЛП-\Т1 веков. До того, в начале тысячелетия, они сожжение устраивали в одном месте, а хоронили в другом. В VIII же веке вовсе не сжигали знатных покойников. Для рассказа VII песни о братской могиле и построении стены остается VII век.