Расшифрованная жизнь

Хотя Ландер прекрасно понимал, что участникам государственной программы не удастся собрать последовательности генома человека без использования моего подхода, он так и не признал преимуществ или хотя бы полезности нашего метода, а предпочел взять его на вооружение тайком, продолжая при этом свои публичные нападки. Более того, Коллинз и другие попытались использовать деньги налогоплательщиков для финансирования коммерческого конкурента Celera, фирмы Incyte Genomics из Пало-Альто. По этой договоренности фирма поставляла бы спаренные концы последовательностей ДНК для лабораторий, финансируемых государством, и получала бы поддержку от консорциума SNP (то есть фактически от Wellcome Trust и группы фармацевтических компаний). Они собирались выявлять случаи однонуклеотидного полиморфизма (снипы). Этот проект не только расширил бы возможности государственной программы сборки генома, но имел бы и полезный побочный эффект в виде генерирования «бесплатных» снипов, что фактически удвоило бы число снипов, имевшихся в распоряжении фармацевтических компаний консорциума, и избавило бы их от необходимости сотрудничать с Celera. Используя услуги SNP, Коллинз получал также возможность отрицать, что «он» (то есть НИЗ) финансирует Incyte для облегчения конкуренции с Celera. Кроме того, консорциум не обязан был публиковать полученные им данные, поскольку на него не распространялись правила, установленные государством или Wellcome Trust. Отрицая использование нашей стратегии спаренных концов, они могли блокировать Celera доступ к их результатам. Об этих попытках Коллинза с возмущением рассказал мне один из членов консорциума Аллен Роузис из Wellcome. Как утверждал Коллинз, «мы не можем допустить, чтобы исследователи по всему миру, стремящиеся решить серьезные медицинские проблемы, хотя бы на одни сутки лишались свободного и открытого доступа к получаемым данным»{161}. В то же время и он, и центры по исследованию генома выявили миллионы случаев однонуклеотидного полиморфизма, которые по сей день остаются опубликованными лишь в качестве компонентов сборки.

Тим Френд, сотрудник газеты USA Today, в конечном итоге полностью разоблачил схему привлечения фирмы Incyte к государственному проекту в статье «Федеральные власти, возможно, пытались финансировать картирование генов с нарушением законов»{162}. Коллинз пришел в бешенство, а его директор по стратегии, как сообщалось, клялся набить Френду морду{163}. Суть дела, однако, остается неизменной, и заключается в том, что деньги налогоплательщиков с помощью третьей стороны использовались для покупки у главного конкурента Celera данных, которые я мог бы предоставлять бес платно.

К тому времени соревнование по чтению генома уже завладело воображением публики. Кто будет победителем? Этот вопрос волновал всех. Лаборатории, участвующие в государственном проекте, стремились доказать политикам, что они заслуживают дальнейшего финансирования. Что до Celera, то, будучи акционерным обществом, она опиралась на поддержку инвесторов.

Коллинз создал пресс-группу по сотрудничеству со СМИ, Вармус занимался этим самостоятельно, а в каждой лаборатории, участвовавшей в проекте, работал один или несколько пресс-секретарей. Печать, тем не менее, неустанно возвращалась к одной и той же теме, а именно к роли Крейга Вентера в качестве аутсайдера, одинокого борца с коллективной мощью истеблишмента. Под его, Вентера, руководством Celera приняла вызов от официального проекта «Геном человека» с бюджетом в 3–5 миллиардов долларов и крупными исследовательскими центрами в Великобритании, Франции, Германии, Японии и США.

Если членам моей группы нравилась эта история про Давида и Голиафа, то Коллинз и его коллеги жаловались, что проигрывают из-за моих «решающих преимуществ в организации пиара»{164}, «умелой кампании в прессе»{165}, которая управлялась «пиар-машиной»{166} (разумеется, «хорошо смазанной»){167}. Расстраивали его и неуважительные статьи о соперничестве в области расшифровки генома, где я красовался на мостике своей яхты, а он горбился рядом на мотоцикле («Что за пустая болтовня!»{168}). Салстон стонал, что «все труднее становится уговорить журналистов публиковать более сложные результаты, которые, по нашему мнению, игнорируются»{169}. Мои «достойные советники» использовали «безжалостное манипулирование»{170} и «всепроникающую, беспощадную мощь пиар-механизмов Celera»{171} для привлечения мировых СМИ на свою сторону. В конечном итоге, впрочем, сам Салстон признавал, что государственная программа «не одержала особых побед на пиар-фронте»{172}.