Расшифрованные космические знания

Свастику активно использовали как элемент в изображении крестов и распятий. На ирландских и английских средневековых распятиях спиралевидные свастики могли заполнять почти все пространство, обозначая энергии, циркулирующие в Богочеловеческом теле (распятие VII в. из Дублинского музея). Половина свастик на бронзовом распятии свертывающиеся, половина — развертывающиеся (они соответствуют Луне и Солнцу). Восходя к точке соединения, шесть разнонаправленных вихрей образуют тонкие вертикальные каналы. Над головою Христа два архангела поддерживают крылами четыре спиралевидные свастики (одна в центре и три, образующие треугольник). Это духовный венец Сына Божия.

Свастика на Распятии могла быть вписана и в грудину Христа, как на серебряном крестике из Sandegard (о-в Готланд). Сложную космологическую схему содержит приходской крест из Аберлемно (Шотландия), в его сердцевине выделена уже хорошо знакомая нам семеричная композиция.

Интересная символическая композиция была найдена в ходе реставрации храма в Дирхэме (Кумберленд, Англия). На вертикальном столбе креста две спиралевидные сеющие свастики под птицей, склонившейся над лежащим человеком. Напротив полусидит другой человек. Скорее всего, здесь изображена притча Физиолога (II–IV вв.) о харадре — сверхъестественной птице, которая определяет, к смерти или к жизни болезнь у человека: «Если болезнь человека к смерти — отворачивает лицо свое харадр от больного человека, и все узнают, что умрет; если же болезнь человека к жизни — прямо глядит харадр на больного и больной на харадра, и поглощает харадр болезнь больного, взлетает на солнечный эфир, сжигает болезнь болеющего и рассеивает ее. И спасаются оба — и харадр и человек». Вероятно, свастики здесь соответствуют «солнечному эфиру».

ПОВОРОТ СОЛНЦА

Свастика у славян

Четырехконечные прямоугольные свастики нанесены на бордюры сосудов из Смелы (р. Тясмин) и Балтийского

Поморья (скифского времени). Спиралевидно-свасти-ческие фигуры использовались славянами Черняховской культуры III — начала V веков: могильник в Данченах (Днепровско-Прутское междуречье).

Отношение язычества к стихиям было далеко от наивности. «То, что все эти кажущиеся слепыми и «чисто физическими» стихии и явления управляются душевноразумными силами высшего порядка, незримо присутствующими во внешних явлениях, люди чувствовали очень живо и правильно… Дробление космоса в представлении русских язычников сочеталось с удивительным восприятием мира как целого, с пониманием всеединства бытия…» — писал отец Лев Лебедев.

Дохристианские памятники славян близки к образам, возникающим в православном богословии. Так, статуя верховного бога Святовита, находившаяся в храме Арконы на северо-восточной оконечности острова Рюген (Руян), была изготовлена из дерева огромной величины. Истукан «… имел четыре лица, на каждую сторону света по одному. Бороды не имел, кудри у него были завиты; одежда на нем короткая. В левой руке у него был лук, а в правой рог… из металла. При бедре имел превеликий в серебряных ножнах меч… Сей бог был изображение светила, одушевляющего наш мир. Четыре лица есть четыре годины или времени года… Белый конь, ему посвященный, знаменовал видимое движение сего благотворного светила; рог в руке — обилие, повсюду проистекающее от его священной теплоты; меч же означал его как бога — защитника и покровителя славян».

Приведем теперь отрывок из «Шестоднева» экзарха Болгарского Иоанна (IX в.), повествующий о сотворении

Богом света: «Он создал его, но наставлял нас, чтобы мы не просто удивлялись его красоте и восхищались его сиянию, но чтобы оценили и подумали, говоря: если даже этот свет прекрасно создан Творцом, то как несравненна красота Творца, и славна, и дивна, и чудна. И, [исходя] от этого видимого света светлого, не перестаем удивляться, размышляя, тому Свету. Так и простой народ, живущий вне [стен города], который не видел князя в его одежде, шитой золотыми нитями, и носящего на шее золотую гривну, и опоясанного пурпурным поясом, и по плечам осыпанного жемчугом, и носящего золотой меч, если бы увидел его изображенным на стене и нарисованным краской, то как бы он удивлялся, размышляя и говоря: каким прекрасным будет он в действительности, если его изображение так удивительно».

Заметим, что олицетворения четырех сезонов также распространились в христианской иконографии.

То же сопоставление можно проделать с другим прообразом Божиим — ветром. «О ветре, ветрило! Чему, господине, насильно вееши? — взывает в «Слове о полку Игореве» Ярославна. — Чему мычеши хиновьскыя стрелки на своею нетрудную крилцю (ср. Пс 103:3) на моея лады вой? Мало ли ти бяшет гор под облакы веяти, лелеючи корабли на сине море? Чему, господине, мое веселие по ковылию развея?» Вряд ли супруга великого князя впала в «двоеверие», о котором еще недавно было так модно рассуждать.