Расшифрованный Булгаков. Тайны «Мастера и Маргариты»

Точно так же Воланд предсказывает Берлиозу, что его невольным палачом будет «русская женщина, комсомолка» — вагоновожатая трамвая, а не враги-интервенты, как заученно думает председатель МАССОЛИТа. Различие между романами Беляева и Булгакова оказывается в том, что «Голова профессора Доуэля» — это научная фантастика, а «Мастер и Маргарита» — волшебная фантастика. Поэтому у Беляева есть подробное объяснение, с помощью каких приспособлений может существовать отдельно от тела голова умершего профессора, а сама случайная гибель человека трактуется как статистическая закономерность. У Булгакова же гибель главы советских писателей и пропажа его головы (получается скрытый каламбур — «голова без головы» и в прямом, и в переносном смысле), вновь появляющейся и оживающей только на Великом балу у сатаны, представлена как результат деятельности потусторонних сил. Ее превращение в чашу-череп, из которой пьют кровь, ставшую вином, происходит в точном соответствии с законами шабаша. В подготовительных материалах к первой редакции романа 1929 года сохранилась выписка из статьи этнографа Л. Я. Штернберга «Шабаш ведьм», помещенной в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона: «Лошадиный череп, из которого пьют». В первоисточнике в этом месте говорится, что участники шабаша «едят лошадиное мясо, а напитки пьют из коровьих копыт и лошадиных черепов».

Отметим, что Берлиоз в романе выполняет функции, схожие с ролью мастера стула или председателя масонской ложи, а один из теоретически возможных вариантов расшифровки сокращения МАССОЛИТ — Масонский союз литераторов.

В предсказании судьбы Берлиоза нашла свое отражение книга русского философа эмигранта Льва Шестова «Власть ключей» (1923). Ее он строит на противопоставлении судьбы и разума, стремясь доказать невозможность охвата живого многообразия жизни одним только рациональным мышлением. Основную часть своего труда он начинает с высказывания древнегреческого историка Геродота о том, что «и Богу невозможно избежать предопределения судьбы», подчеркивая различия фигурирующей здесь «мойре», «судьбы», и «логоса», «разума», тогда как в позднейшей философской традиции, по мнению Шестова, «мойре» постепенно стала превращаться в «логос». И именно этой фразой в редакции «Мастера и Маргариты», создававшейся в 1929–1930 годах, Воланд провожал Берлиоза, которому через несколько мгновений суждено было погибнуть под колесами трамвая. «Князь тьмы» предупреждал самоуверенного литератора: «Даже богам невозможно милого им человека избавить!..» Эти слова являются измененной цитатой стихов 236 и 237 из гомеровской «Одиссеи» в переводе В. А. Жуковского: «Но и богам невозможно от общего смертного часа милого им человека избавить, когда он уже предан навек усыпляющей смерти судьбиною будет». Булгаков, несомненно, обратил внимание, что Геродот, на которого ссылается Шестов (История, I, 91), фактически цитирует Гомера.

Булгаковский Воланд не только предупреждает Берлиоза о невозможности уйти от судьбы, от смерти. Сатана предсказывает незадачливому литератору-богоборцу скорую смерть. Воланд предупреждает, что «дочь ночи Мойра (древнегреческая богиня судьбы. — Б. С.) допряла свою нить», прямо намекая на скорую гибель председателя МАССОЛИТа, но тот намека не улавливает. На примере Берлиоза «князь тьмы» демонстрировал бессилие разума перед судьбой, и в этом Булгаков следовал идее Шестова. А предложение дать о предстоящей смерти телеграмму в Киев дяде можно понять и как указание на родину не только самого Булгакова, но и Шестова.

Один из писателей, членов МАССОЛИТа, оказывается все же не совсем безнадежным для проповедей Иешуа Га-Ноцри (и Мастера). Это — поэт Иван Бездомный (он же — Иван Николаевич Понырев). В эпилоге он отказывается от модного в то время «отрицательного» псевдонима, навсегда бросает занятия поэзией и превращается в профессора Института истории и философии. Одним из прототипов Бездомного был популярный в 20-е годы поэт Александр Ильич Безыменский, чей псевдоним, ставший фамилией, спародирован в псевдониме Бездомный. В редакции «Мастера и Маргариты» 1929 года упоминался памятник «знаменитому поэту Александру Ивановичу Житомирскому, отравившемуся в 1933-м году осетриной», причем памятник располагался напротив Дома Грибоедова. Учитывая, что Безыменский был родом из Житомира, намек здесь был еще прозрачнее, чем в окончательном тексте, где комсомольский поэт остался связан лишь с образом Ивана Бездомного. Безыменский выступал с резкими нападками на «Дни Турбиных», а его пьеса «Выстрел» (1929) пародировала это булгаковское произведение. «Выстрел» был высмеян в эпиграмме Владимира Маяковского, написанной в декабре 1929-го или в январе 1930 года, где о Безыменском было сказано достаточно резко: «Уберите от меня этого бородатого комсомольца!..» Эта ссора Безыменского и Маяковского была блестяще спародирована Булгаковым в ссоре Бездомного с поэтом Александром Рюхиным (прототипом последнего послужил Маяковский).