Расшифрованный Пастернак. Тайны великого романа «Доктор Живаго»

«Ялта, 24.Х. 1958. Дорогой Борис Леонидович! Сегодня мне передали, что английское радио сообщило о присуждении Вам Нобелевской премии. Я тут же послал Вам приветственную телеграмму. Вы, если не ошибаюсь, пятый русский, удостоенный премии: до Вас были Мечников, Павлов, Семенов и Бунин - так что Вы в неплохой, как видите, компании.

Однако ситуация с Вашей книгой сейчас такова, что с Вашей стороны было бы просто вызовом принять эту премию. Я знаю, что мои советы для Вас - nihil, и вообще Вы никогда не прощали мне того, что я на 10 лет моложе Вас, но все же беру на себя смелость сказать Вам, что «игнорировать мнение партии», даже если Вы считаете его неправильным, в международных условиях настоящего момента равносильно удару по стране, в которой Вы живете. Прошу Вас верить в мое пусть не очень точное, но хотя бы «точноватое» политическое чутье.

Обнимаю Вас дружески. Любящий Вас

Илья Сельвинский».

«Пастернак всегда одним глазом смотрел на Запад, - сказал И. Л. Сельвинский, - был далек от коллектива советских писателей и совершил подлое предательство».

«Пастернак выслушивал критику своего «Доктора Живаго», говорил, что она «похожа на правду», и тут же отвергал ее, - сказал В. Б. Шкловский. - Книга его не только антисоветская, она выдает также полную неосведомленность автора в существе советской жизни, в том, куда идет развитие нашего государства. Отрыв от писательского коллектива, от советского народа привел Пастернака в лагерь оголтелой империалистической реакции, на подачки которой он польстился...» («Курортная газета», 31 октября 1958 г. № 213).

В 1959 году Илья Сельвинский, считавший Бориса Леонидовича своим учителем, опубликовал в «Огоньке» антипастернаковское стихотворение:

А вы, поэт, заласканный врагом,
Чтоб только всласть насвоеволить,
Вы допустили, и любая сволочь,
Пошла плясать и прыгать кувырком.
К чему ж была и щедрая растрата
Душевного огня, который был так чист,
Когда теперь для славы Герострата
Вы родину поставили под свист?

По этому поводу знакомый Пастернака математик и поэт-любитель Михаил Львович Левин написал эпиграмму:

Все позади —
И слава и опала,
Остались зависть и тупая злость.
Когда толпа Учителя распяла,
Пришли и вы
Забить ваш первый гвоздь.

Правда, сам Пастернак заявил Левину, что Сельвинский на самом деле его учеником не был, и когда в своих стихах поминал «всех учителей моих - от Пушкина до Пастернака», то делал это только ради красного словца, поскольку «Мандельштам» или «Гумилев» в размер не влезали. Да и учеником Пушкина Сельвинский, по мнению Бориса Леонидовича, никогда не был - из-за своей бездарности.

Неожиданной помощью оказалось незаконное издание русского «Доктора Живаго» у Мутона в августе 1958 года. Узнав об этом в последний момент, Фельтринелли вылетел в Гаагу и потребовал, чтобы поставили гриф его издательства внизу титульного листа. Книга не поступала в продажу, удалось отпечатать немногим более 50 экземпляров. Но это «пиратское» издание сделало свое благое дело. Разрешилась неестественная ситуация, которая затрудняла решение Нобелевского фонда. Одновременно Фельтринелли обеспечил себе всемирное авторское право, разослав по издательствам отпечатанные русские экземпляры романа.