Расшифровано временем

— Ну гляди. — И уже Гурилеву: — Рубежное — большое село. В центре куста. Там удобно заготпункт расположить. Маринич посоветовал. Немцы колхоз не разгоняли, смекнули, что невыгодно, создали свой лигеншафт, вывозили сельхозпродукты. Правда, народишко трудный — избалован довоенным достатком. Вытряхивать из них будет непросто. Главное — никаких поблажек. Учтите, Антон Борисович. Иначе фунт дыму заготовим.

— Вы. были на фронте? — спросил Гурилев.

— Не пришлось. Поэтому для меня фронт там, где нахожусь в текущий момент.

— Почему вы считаете, что надо будет, как вы сказали, «вытряхивать»?

— По-всякому сложится… Чувствуется, что у вас еще настроение оттуда, из Средней Азии. Кончайте с этим… Не мерзнете? Смотрите, не подведите.

— Постараюсь не простудиться. Я же теперь и бухгалтер, и кассир, и таксировщик, и приемщик в одном лице, — усмехнулся Гурилев.

— Тем более, — серьезно ответил Анциферов.

Гурилев стал клевать носом, то и дело сладко окунаясь в зыбкую дремоту, а пробуждаясь, взглядывал на Анциферова. Тот сидел в прежней позе чуткой птицы, изредка поводя крупной головой по сторонам…

Перед самым Рубежным им повстречались розвальни. Съехались, остановились. Из розвальней вывалился, разминаясь, знакомый Анциферову старшина из райвоенкомата.

— Здорово, сосед! — поприветствовал он Анциферова.

— Лифиренко? Ты-то откуда? — удивился Анциферов, перебрасывая ноги. Вылез, подошел к старшине.

— Дела! — Улыбаясь широким лицом, Лифиренко смаргивал слезу, нагнанную ветреной дорогой. — Давай- ка пройдемся. — Они отошли к кустикам. — Военком, понимаешь, послал по вопросу мобилизации.

— Ну и как?

— Да, может, роту нестроевиков наберу со всего района. А у тебя как дела?

— Пока никак. Еду начинать. — Анциферов посмотрел в сторону, где остался Гурилев.

— Слышь, а это кто? — всмотревшись в Гурилева, тихо спросил старшина.

— Прибыл к нам в командировку. А что?

— Странная личность.

— Знакомы?

— Да как сказать. — Старшина рукавицей почесал нос. — Я видел, как его в Ольховатке патруль задержал. Слушок пошел, чуть ли не шпион. Я в коридорчике был, когда его к коменданту заводили. Документов не оказалось. Подозрительный.

— Ты что?! — оглянулся Анциферов на Гурилева. — Документы в порядке, сам держал в руках.

— Что ж это — вторые у него нашлись? — посерьезничал старшина. — Может, он какой беглый староста или бургомистр? Втереться хочет.

— Да он из Средней Азии сейчас, — пытался возражать Анциферов.

— Сам ты его вез оттуда, что ли?.. То-то! Время нынче неспокойное. Всякий народ перемещается. Попробуй уследи! А тут еще прифронтовая полоса.

— А ты не обознался?..

— Головой ручаюсь — он! Ладно, твое дело… Поехал я, мне еще в Клещевский сельсовет надо…

Лифиренко уехал.

Оставшись один, Анциферов задумчиво снял кепку с пуговкой, пригладил седые волосы и медленно вернулся к саням.

— Поехали, — буркнул он вознице, натягивая рывком кепку.

Разговора их Гурилев не слышал, он молча сидел, пытаясь согреться думой о скором тепле, тревожась неизвестностью, что ждет его в Рубежном. Лошадь тронулась, и ветерок донес с тощего мосластого крупа запах конского пота.

До Рубежного добрались к сумеркам. Село тянулось вдоль тракта, тылом прижавшись к лесу. Стояло особняком, в стороне от военных дорог, прежде считалось центральной усадьбой колхоза. Пять дней назад в Рубежном еще была дивизионная медслужба немцев. Убегали они отсюда быстро, может, потому село и уцелело.

У встречной бабы Анциферов узнал, где хата председателя сельсовета. Подъехали. Громыхнув сапогами по доскам высокого крыльца, Анциферов толкнул дверь. Следом шагнул Гурилев. В темных сенях пахло давним рассолом, куриным пометом, запаренными картофельными очистками. Было темно. Но Анциферов безошибочно ухватил дверную скобу.

В горнице у окна сидела немолодая женщина в длинной юбке, прикрывавшей сапоги, и штопала цыганской иглой шерстяной носок. Не торопясь поднялась, положила на стол работу. И показалось Гурилеву, что неторопливость ее намеренна — слышала их шаги на крыльце и в сенях, ждала. Была она высокой, полной, может, от свободной, с широкими рукавами, кофты. Лицо смуглое, гладкое, темные большие глаза смотрели спокойно.

— Добрый день, хозяйка! Принимай гостей, — сказал Анциферов, усаживаясь на лавку.

— Гостям всегда рады. — Она повязала голову косынкой, лежавшей на плечах.

— Ольга Лукинична Доценко? — сказал Анциферов.

— Догадливый вы, — чуть прищурилась она.

— Ты председатель сельсовета? — спросил Анциферов.

— Четыре дня как выбрали.

— Я — Анциферов. Представитель райнаркомзага. — Он поднялся. — А это — Гурилев Антон Борисович. Мой помощник.

— Да вы сидите. Представитель — он и сидячий представитель, — чуть дернулась ее губа. — С чем бог послал?

— Не бог. Власть, Ольга Лукинична. Скот дают нашей области, а значит, и району. Корма нужны. Заготовки. Слышала такое слово? Или отвыкла?

— Отвыкать нам ни к чему. Власть нашей была. Нашей и вернулась. Вы, видать, и не признали меня. Мы ведь до войны на разных совещаниях районных встречались. Директором мельницы вы работали.