Расширяя границы сердца

Еще один мой школьный учитель, легендарный для моей школы преподаватель химии, мог быть достаточно жестким и вспыльчивым, если кто-то из нас приходил с невыученным уроком. Но вместе с тем он умел так преподать свой предмет и так хорошо сам знал его, что мы не чаяли души в нем из-за этого. Уважали. И учили химию – чтобы не подвести его. Его ученики всегда блестяще сдавали предмет при поступлении в вуз.

Потом, когда кому-то вздумалось – из-за того, что я ходил в церковь – не выдавать мне аттестат об окончании школы, мне довелось узнать моих преподавателей с новой стороны.

На каждый из выпускных экзаменов в мой класс приходили разные сотрудники городского отдела народного образования с заданием повлиять на преподавателя и значительно ухудшить итоговые оценки. Так вот, все эти люди, мои преподаватели, которых я любил и уважал, – они не предали мою любовь. Никто из них не пошел на компромисс с совестью и правдой. Да и сами присылаемые сотрудники видно было, что чувствовали себя неловко и относились с пониманием и сочувствием.

Единственный человек, который до конца пытался сделать все, чтобы мне не выдали аттестат зрелости, был школьный директор, давно уже бывший. Его я тоже до сих пор помню, не держу ни зла, ни обиды, но… не уважаю, и вспоминаю о нем с сокрушением.

Вспоминаю и знаменитый рассказ Валентина Распутина, где молодая учительница французского помогает мальчишке, у которого совсем есть нечего, и ради этой помощи жертвует карьерой, вообще работой. Многие из нас наверняка знают этот рассказ.

Мальчишку присылают из бедной деревенской семьи учиться в школу, в город. Но у родителей нет возможности присылать ему еду. Он мечтает о молоке, картошке.

Лидия Михайловна, учительница французского, очень сочувствовала мальчику и хотела хоть немного окружить его вниманием и заботой, зная, что он недоедает. Но он упорно не принимал помощи. Она попыталась прислать ему посылку с едой, но он отдал ее обратно. Тогда Лидия Михайловна, чтобы дать мальчику шанс иметь деньги, придумывает игру в пристенок. А он, думая, что такой способ будет «честным», соглашается и выигрывает раз за разом копейки, на которые покупает себе на базаре молоко.

Узнав о поступке учительницы, директор школы посчитал игру с учеником преступлением, «совращением», но так и не разобрался по существу, что заставило ее пойти на это.

Женщина уехала к себе домой, на Кубань, но она не забыла мальчика и прислала ему посылку с макаронами и даже с яблоками, которых мальчик никогда не пробовал, а видел только на картинках.

Мне кажется, что такая жертвенность для учителя должна быть явлением естественным, органичным. Я сам верю в это.

Позже в воспоминаниях Валентин Распутин писал, что это была действительно его учительница, а рассказ этот принес ее подвигу известность и даже был экранизирован. Годы спустя, уже в наше время, корреспондент газеты «Труд» нашел на Кубани совсем пожилую учительницу Распутина. Но она сказала, что память у нее уже не та и никакого такого подвига она не помнит, а знаменитый ученик просто наговаривает на нее…

Эти размышления – напоминание, прежде всего самому себе, о том, каким нужно быть. Напоминание о том, что молодые люди, которые доверены нам, нуждаются в нас. Нуждаются несмотря даже на то, какими они иногда бывают колючими, непонятными, неподатливыми. Такими были все мы.

Вспоминая своих школьных учителей, прежде всего отдаю себе отчет в том, что учитель никогда не должен быть политиком. Патриотом своей Родины – да, искренне любящим свою историю и землю – да, но не политиком. Ибо меняется власть, меняются взгляды, строй, уклад политической жизни. Остаются только люди, которых мы воспитывали, которые помнят, насколько настоящими с ними были мы.

Священников и учителей часто сравнивают, и верно сравнивают, потому к нам во многом схожие требования от наших подопечных. Я хочу провести в этом сравнении еще одну параллель: как Церковь должна быть вне всякой политики, потому что политика нанесла и наносит много ран телу церковному, так и учителя и школа не должны заниматься политикой.

Обучать ориентироваться в политической жизни – да, но не пропагандируя и не защищая тот или иной строй. Мы должны сеять вечное. Политика же – явление временное и изменяемое. Политикой пусть занимаются дома, в семьях, где угодно, но не в школе и не в Церкви. Это мое личное мнение, с ним, конечно же, можно не соглашаться.

Директор моей школы был политиком, а остальные учителя оказались не столь последовательны в своих политических убеждениях. Время изменилось, изменилась вся жизнь, и я им за это благодарен до сих пор. В мире нет ничего нового, и, думаю, сейчас происходят похожие вещи.

Понимаю, что учителя моей юности, которых мы так любили и уважали, были прежде всего высоконравственными людьми. И до сих пор считаю, что эта черта – самая главная в этой великой и возвышенной профессии. Наши ученики будут всю жизнь помнить то, как мы вели себя с ними.