Расширяя границы Вселенной

5.52. Жизнь и творчество Кеплера пришлись на пограничную эпоху между средневековой и современной наукой. Поэтому многие его взгляды были двусмысленными, обременёнными мистикой чисел и архаичными понятиями схоластики: соответствие, симпатия, и т. п. Для Кеплера критериями справедливости научных теорий часто служили абстрактно — математические понятия: гармония, прогрессия, и т. п. Его увлечение астрологией также имеет двусмысленный характер: с одной стороны, он вполне искренне искал числовые соответствия между небесными и земными явлениями, с другой — занимался составлением гороскопов из вполне материальных побуждений, поскольку именно это находило спрос у богатых и властных людей. Но и здесь проявились незаурядные качества Кеплера как настоящего учёного: он не мог бездумно «гнать халтуру», а пытался проанализировать и улучшить прогностические возможности астрологии. В этом смысле и следует понимать его приведённые в задаче слова.

C годами Кеплер окончательно разочаровался в астрологии. Зарабатывая свой скудный хлеб как астролог, Кеплер довольно презрительно отзывался об этом ремесле: «Астрология есть такая вещь, на которую не стоит тратить времени, но люди в своём невежестве думают, что ей должен заниматься математик». Ярмарочное звездочтение было ему не по душе. И всё же в своём поиске мировой гармонии и движущих сил природы Кеплер считал неверным отказ от наблюдений и сопоставлений, накопленных древней наукой. В одном из своих сочинений он предостерегал исследователей, «чтобы они при легкомысленном отбрасывании звездословного суеверия не выбросили ребёнка вместе с водой из ванны». До наших дней продолжается анализ предсказательных возможностей астрологии. Пока никакого «ребёнка» в этой «ванне» не обнаружено — лишь мутная вода.

5.53. Переводчиком книги Ш. Бонне был малоизвестный в то время немецкий профессор физики Иоганн Даниель Тициус фон Виттенберг (1729–1796). Он вставил в текст книги описание обнаруженной им закономерности планетных расстояний без указания своего авторства. И только во втором немецком издании Иоганн Тициус дал свой закон как примечание переводчика. По его мнению, расстояние в 28 единиц (2,8 а.е.) «принадлежит ещё не открытым спутникам Марса». В 1772 г. немецкий астроном Иоганн Элерт Боде (1747–1826), прочитав «Созерцание природы» и изумившись, с какой точностью правило Тициуса описывает истинные расстояния планет от Солнца, привёл его в своей книге «Руководство по изучению звёздного неба», забыв при этом сослаться на автора идеи. Правда, в более поздних изданиях своей книги Боде сделал это (Ньето, 1976, с. 28). В отличие от Тициуса, Боде предположил, что на расстоянии в 2,8 а.е. движется неизвестная «большая планета» и даже, используя закон Кеплера, указал её орбитальный период в 4,5 года.

Иоганн Боде активно пропагандировал правило планетных расстояний. После того, как были открыты Уран (1781 г.) и Церера (1801 г.), прекрасно занявшие свои места согласно этому правилу, оно стало очень популярным и оказалось связано лишь с именем Боде. До недавнего времени правило планетных расстояний именовалось в западных книгах не иначе как «закон Боде». Но в последние десятилетия историческая справедливость восстанавливается, и это правило всё чаще именуют законом Тициуса — Боде.

5.54. Эти слова принадлежат Иоганну Кеплеру. Сходные идеи высказывал и его современник — английский учёный В. Гильберт (1600 г.).

5.55. Исаак Ньютон (1643–1727), английский физик, астроном, математик, основоположник небесной механики, позволившей на основе закона всемирного тяготения определить движение в пространстве тел Солнечной системы. Он открыл дисперсию света, изобрёл телескоп — рефлектор, оказал огромное влияние на развитие астрономии и астрофизики.

5.56. Приведена цитата из работы Роберта Гука «Попытка доказать движение Земли на основе наблюдений» (1674 г.). Гук был замечательным физиком — экспериментатором и интуитивно предполагал существование многих явлений природы и законов физики задолго до их открытия. Например, ещё до Ньютона Гук пришёл к правильному выводу о зависимости силы тяготения от расстояния (1/R²), но не развил эту идею (см.: Боголюбов, 1984).

5.57. Лагранж отмечает более высокую значимость трудов Галилея в области механики по сравнению с его астрономическими открытиями. Однако громадное значение астрономических открытий Галилея не подлежит сомнению. Первые в мире астрономические оптические наблюдения и правильная их интерпретация позволили ему заложить основу современной астрофизики. В исследовании мегамира Галилей фактически продвинулся намного дальше, чем в изучении макромира (механика). Современная астрофизика ведёт своё начало от Галилея.