Рассказ человека, оказавшегося за бортом корабля

Я ждал, по-моему, больше получаса. Чайка то появлялась, то исчезала. В какой-то момент по воде, прямо возле моей головы, ударил плавник акулы, которая терзала рыбу. Но вместо страха я почувствовал новый прилив голода. Чайка скакала по борту. Кончался пятый день моего пребывания в море. Пять дней я ничего не ел. И хотя страшно волновался, хотя сердце мое бешено колотилось, я лежал неподвижно, словно мертвый. И чувствовал, что чайка подбирается ко мне все ближе и ближе.

Я лежал на борту, вытянув руки вдоль туловища. Ей-богу, за целые полчаса я даже ни разу не моргнул. Небо светилось все ослепительней, и свет резал мне глаза, но я боялся закрыть их в столь напряженный момент. Чайка уже клевала мои ботинки.

Томительно, напряженно прошли полчаса, и вдруг птица села ко мне на ногу и слегка ткнулась клювом в штанину брюк. Я по-прежнему лежал не шевелясь, но тут она резко и сильно клюнула меня в раненое колено. Я чуть не подскочил от боли, но сдержался. Потом чайка перебралась повыше и замерла в пяти-шести сантиметрах от моей руки. Тогда я затаил дыхание и незаметно, весь собравшись в комок, начал протягивать к ней руку.

Глава 7 Голод не тетка

Если вы уляжетесь на городской площади в надежде поймать чайку, то будьте уверены, что вам в жизни этого не удастся. А вот в ста милях от берега – совсем другое дело. На суше у чаек обостряется инстинкт самосохранения. В море же они становятся доверчивыми.

Я лежал так спокойно, что, наверное, маленькая игрунья, усевшаяся мне на ногу, решила, что я мертв. Я ее прекрасно видел. Она хватала меня клювом за брюки, но не причиняла боли. Моя рука миллиметр за миллиметром двигалась по направлению к ней. И в тот самый момент, когда птица почуяла опасность и хотела упорхнуть, я схватил ее за крыло и прыгнул на дно плота, намереваясь тут же растерзать свою жертву.

Ожидая, когда же птица сядет ко мне на ногу, я был уверен, что, изловив чайку, съем ее живьем, даже не ощипывая. Я изголодался, и при одной только мысли о крови животного мне хотелось пить. Но когда чайка попалась, когда у меня в руках затрепыхалось ее теплое тельце и я увидел круглые и блестящие карие глаза, я заколебался.

Однажды, стоя на палубе с ружьем, я пробовал подстрелить чайку, летевшую за кораблем. Один офицер, опытный моряк, сказал мне:

– Не делай этого. Для моряка увидеть чайку все равно что увидеть землю. Охотиться на чаек – недостойное занятие.

И теперь, на плоту, держа в руках пойманную птичку, собираясь ее убить и разорвать на куски, я вспомнил его слова. И хотя я пять дней ничего не ел, слова эти явственно звучали у меня в ушах. Однако голод в тот момент пересилил все на свете. Я крепко сжал голову птице, намереваясь свернуть ей шею, как курице.

Шейка оказалась слишком хрупкой. Стоило чуть нажать, и позвонки сломались. Я нажал еще и почувствовал, как по пальцам заструилась горячая, яркая кровь. Мне стало жаль птицу. Это смахивало на убийство. Голова чайки отделилась от тела и задергалась у меня на ладони.

Кровь, пролившаяся на плот, взбудоражила рыб. Борт слегка задело белое, блестящее брюхо проплывавшей мимо акулы. В такой момент, обезумев от запаха крови, акула способна одним махом перекусить стальную пластину. Из-за своеобразного расположения челюстей акула должна перевернуться на спину, чтобы схватить жертву. Но поскольку она подслеповата и прожорлива, то, перевернувшись на живот, она все равно пытается сожрать все, что ни попадется на ее пути. По-моему, в тот момент акула сделала попытку атаковать плот. Я в ужасе выкинул голову чайки, и в нескольких сантиметрах от борта началась борьба рыбин за птичью голову, которая была меньше куриного яйца.

Перво-наперво я попытался ощипать птицу. Она оказалась поразительно легкой, а кости – такими хрупкими, что их можно было переломать двумя пальцами. Я попробовал выдернуть перья, но белая кожица под ними была настолько нежной, что окровавленные перья выдирались вместе с мясом. Вид черного месива, налипшего мне на пальцы, вызвал у меня омерзение.

Легко сказать: мол, поголодав пять дней, можно съесть что угодно! Но даже самому изголодавшемуся человеку покажется отвратительным комок перьев, измазанных теплой кровью и воняющих сырой рыбой.

Вначале я пытался аккуратно ощипать чайку. Но кожа у нее была чересчур нежной. Она буквально расползлась у меня под руками. Я помыл чайку в воде. Потом одним махом разорвал ее пополам, и при виде розово-голубых внутренностей меня затошнило. Я поднес ко рту верхнюю часть ножки, но не смог проглотить ни кусочка. И ничего удивительного! Мне почудилось, что я жую лягушку. С нескрываемым отвращением я выплюнул кусок, который держал во рту, и долго сидел не шевелясь, зажав в кулаке гадкий комок окровавленных костей и перьев.

Потом мне пришло в голову, что раз уж я не могу ее съесть, то пусть она послужит мне наживкой. Однако у меня не было рыболовных снастей. Эх, найти бы хотя бы булавку или кусок проволоки! Но при мне были лишь ключи, часы, кольцо и три рекламных открытки из мобильского магазина.