Рассказ князя Ниглинского

Неожиданно он поднял руки и стал хвататься скрюченными пальцами за удила, за ноздри лошадей. Животные с диким ржанием бешено вздыбились. Я хотел что-нибудь крикнуть этому призраку, но слова застряли у меня в глотке. Я мог лишь смотреть на него в безмолвном ужасе. На какое-то мгновение кони, вздыбившись, замерли, потом дернули сани вперед и опустились на передние ноги. В приступе ярости и отчаяния я принялся стегать их кнутом. Мы снова понеслись дальше. Призрачный свет померк, и демоническая фигура, казалось, исчезла, растворилась среди снега и ветра, а там вдали сквозь непогоду мерцал фонарь спасительного убежища, теперь уже ближе и ярче. Но боже мой! Между шеями лошадей снова появился светящийся конус, старик опять был здесь, он никуда не исчез, он все еще бежал впереди лошадей — и теперь я уже знал: он хотел задержать меня, не дать мне доехать до цели. Старик опять поднял руки, опять схватил за удила фыркавших рысаков. И снова они встали на дыбы, еще с большим неистовством, чем в первый раз. На отвратительном, искаженном злобой лице демона, казалось, промелькнула дикая усмешка. Нечеловеческим усилием удерживал он рвущихся лошадей, поворачивая их головы назад все больше и больше…

«Сгинь, нечистая сила! — прокричал я, превозмогая сковывавшую мое горло судорогу. — Во имя господа нашего, Христа, — сгинь, сатана!»

Казалось, он услышал мое заклинание. Лошади опустили передние ноги на землю. Призрачный свет снова исчез, а вместе с ним и призрак. Я вздохнул с облегчением и принялся погонять лошадей, подбадривая их громкими криками. Они тронулись с места, и мы поехали вперед. «Спасены», — подумал я. Но нет же, нет! В следующее мгновение я увидел его в третий раз, теперь старик на бегу согнулся, подлез под поводья и проскользнул, скрючившись, между телами лошадей; здесь он выпрямился во весь рост — казалось, он хотел сбросить меня с облучка. Я быстро поднялся. Натянув поводья и нагнувшись вперед, я взял кнут другой стороной и несколько раз с бешеной силой ударил обитой железом ручкой по ухмыляющемуся, оскалившемуся дьявольскому лицу, по этим широко раскрытым глазам…

Потом я откинулся назад — и потерял сознание.

Когда я снова пришел в себя, сани стояли перед небольшим одноэтажным домом. Над приоткрытой дверью болтался, мигая, маленький фонарь. Я услышал чей-то голос. Кто-то подошел к саням и поздоровался со мной.

«Где мы? — спросил я. — Что случилось?»

«Заходите в дом, барин, это трактир „Вечерняя звезда“, — пригласил меня слуга, подобострастно кланяясь.

„Вечерняя звезда“, — пробормотал я растерянно. — Значит, я у цели, ведь мое поместье где-то поблизости… Слава тебе, господи!.. Я — князь Ниглинский, мы заблудились в метели».

Я вылез из саней и как во сне прошел через дверь в трактир. Слуга поддерживал меня.

«Тут еще нет света, — пожаловался он. — Придется вашему сиятельству простить нас и посидеть немного в темноте, пока я не принесу лампу».

Мы вошли в общий зал. Мой проводник помог мне освободиться от шубы и занять место на скамье у окна. Смертельная усталость одолела меня. Тут я вспомнил о Василии и приказал слуге, который озабоченно стоял рядом со мной, позвать того в дом. Он поклонился и вышел.

Через некоторое время Василий, шатаясь, вошел в комнату. По-видимому, он только что пробудился от глубокого сна. Тяжело, как куль, свалившись на лавку, он немного поворочался и захрапел.

Какое-то время я неподвижно сидел в темноте, подперев голову руками, постепенно оттаивая и возвращаясь к жизни. Вероятно, прошло около четверти часа, дыхание Василия стало спокойным, едва слышным. Меня обступила полная, ничем не нарушаемая тишина.

Неожиданно — представьте мой испуг — я услышал шум из дальнего угла комнаты. Затем оттуда послышались невнятные стоны, переходящие в какое-то кряхтение. Что-то проскрипело, а потом снова воцарилась тишина. Но через несколько секунд все повторилось сначала, но на этот раз было громче и страшнее. Гортанные, клокочущие звуки следовали друг за другом через короткие промежутки времени.

Меня охватил ужас, кровь, казалось, снова застыла в жилах; весь тот холод, от которого я избавился в теплой комнате, опять проник в меня. Я уставился туда, откуда исходили звуки, напряженно, но безрезультатно пытаясь что-либо рассмотреть в темноте. Вдруг я услышал слова. «Значит, это человек», — пронеслось у меня в голове. Он не шевелился, стало быть, спал или сидел, затаившись в темноте. Почему этот проклятый слуга ничего не сказал мне об этом? И я стал напряженно прислушиваться.

Да, это были слова, разобрать которые в лихорадочном бормотании было невозможно; они звучали угрожающе и тревожно и перемежались с ужасными стонами и хрипами. «Может быть, это всего лишь какой-нибудь пьяница», — пытался я успокоить себя. Но мой страх рос. «Света!» — хотел было я прокричать, но лишь плотнее сжал трясущиеся губы. И все вслушивался, пока наконец не стал разбирать отдельные слова. «Три раза… — услышал я, — три раза… он все равноедет… сквозь пургу… расплата… кнут… ох, этот кнут! Проклятый барин… проклятый барин!..»