Читаем Рассказ о брате. Документальная повесть полностью

Трудно было в те первые дни, сдерживая натиск озверелых полчищ врага, подробно и достоверно узнать о всех подвигах советских воинов, отражавших бесконечные атаки врагов вдоль всей нашей западной границы. Ведь шли жестокие, кровопролитные бои, и в первое время враг активно продвигался на восток. Ночью и днем наша авиация вместе со всей Красной Армией непрерывно наносила мощные удары по немецко-фашистским войскам. Но наша армия вынуждена была временно отступать, и территория, на которой совершались героические подвиги советских соколов, оказывалась занятой противником. После освобождения этих районов о подвигах героев войны становилось известно более подробно. Со временем скупые строчки официальных протоколов и архивных документов дополнялись показаниями очевидцев, рассказами местных жителей, воспоминаниями сослуживцев. Немало сохранилось и печатных изданий военного времени, фронтовых газет, журналов, рассказывающих о подвигах героев. Все это дало возможность узнать более подробно о бессмертных подвигах героев Великой Отечественной войны.

Весть о огненном таране капитана Гастелло и его экипажа первыми привезли в штаб полка товарищи по эскадрилье старший лейтенант Воробьев и лейтенант Рыбас. Им довелось вместе с командиром бомбить скопление вражеской техники на шоссейной дороге, и они видели, как пылающий бомбардировщик командира эскадрильи устремился на врага. Они услышали прощальные слова командира в тот момент, когда его объятая пламенем крылатая машина шла в свой последний бой — на скопление вражеской техники.

Но случилось так, что эти очевидцы героического подвига своего командира вскоре погибли. Дивизионная газета 42-й авиадивизии в передовой статье, озаглавленной «Раздавить фашистскую гадину», в конце июня 1941 года писала: «С непоколебимой волей к победе бомбят врага летчики нашего соединения. Они показывают безграничную преданность Родине. Высокое искусство бомбежки вражеских войск показали наши летчики, ведомые в бой командирами Титовым и Гастелло. Они точно и без промаха наносили мощные удары, задерживая продвижение противника».

Этот номер газеты печатался, когда еще не было известно о бессмертном подвиге экипажа капитана Гастелло, Через день в этой же газете была помещена статья под заголовком: «Героический подвиг», в которой подробно был описан воздушный бой в районе шоссе Молодечно — Радошковичи.

В последних строках этой статьи говорится: «На землю сверкающей ракетой падал смертельно раненный самолет летчика Гастелло. Он направил свой гибнущий, превращенный в смертельный факел самолет в самый центр скопления вражеских танков. Огромное пламя охватило все кругом… Какую же надо иметь силу воли, чтобы в предсмертное мгновение оказаться достойным такого подвига!» Статья заканчивается словами: «Так, до последней минуты не выпуская из полусожженных рук рычаги управления, с честью выполнил товарищ Гастелло ту самую клятву, которую когда-то он дал перед лицом любимой страны — своей Родины».

Позже сведения о героической гибели капитана Гастелло были в первую очередь дополнены рассказами его боевых товарищей, участниками сражения под Молодечно и Радошковичами, теми, кому довелось вести по радио переговоры с капитаном Гастелло, выполнять его приказания и наблюдать этот, вошедший теперь в историю, огненный таран своего бесстрашного комэска из кабин своих самолетов. Спустя несколько лет стало более подробно известно, при каких обстоятельствах Гастелло развернул свой горящий самолет и вместе со своим экипажем без колебаний ударил им по вражеским войскам.

По этим рассказам удалось восстановить картину боя. Когда самолеты эскадрильи капитана Гастелло достигли шоссе Молодечно — Радошковичи, они продолжали путь боевым строем, вписываясь в плавные извилины шоссе, по которому продвигались колонны вражеской военной техники. Самолеты подходили к месту, где происходила заправка танков горючим.

Здесь скопилось огромное количество техники. Командир эскадрильи вел постоянную связь с самолетами и давал им свои указания. Вся группа с первого захода нанесла мощный бомбовый удар по врагу. Взрывы потрясли воздух. Были разбиты десятки танков, разбросаны в разные стороны орудия, горели автомашины, цистерны. После первого удара самолеты развернулись на второй заход. Снизились до 400 метров. Строем подошли к цели и открыли огонь из бортового оружия. В этот момент зенитная артиллерия противника открыла по нашим самолетам ураганный огонь. Серия взрывов окружила самолет командира эскадрильи. Из пробитого осколком бака хлынула струя горящего бензина, и правое крыло запылало.

Капитан Гастелло оценил обстановку и передал по радио: «Самолет подбит. Охвачен пламенем». Он приказал всем экипажам, сбросив все бомбы на врага, уходить на свой аэродром. Пламя быстро охватило весь самолет командира. За горящей машиной теперь тянулась длинная дымовая полоса. Это был след его пути к бессмертному подвигу…

Огонь пробирался в кабину командира, обжигало руки, самолет мог продержаться в воздухе считанные минуты.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное