Рассказ о брате

— Я вам не клал сахар, не знаю, как вы любите. Ну как она, ничего?

— Да вроде ничего. — Маргарет положила себе сахар, помешала, потом села. — Мне кажется, она излишне хлопочет.

— Пока мы гуляли, она тут гладила. У меня есть две рубашки, которые она ни за что не хочет отсылать в прачечную. Когда меня нет дома, она заходит в комнату, а потом оказывается, что все перемыто и переглажено.

— Надо было взять ее с собой.

— Да. Но я‑то сначала не думал, что мы пойдем в «Башню». Поппи прелесть.

Выпитое полчаса назад пиво сейчас стало действовать, обостряя чувство нежности, которое он испытывал к Поппи. После шести или семи кружек он бы мог и заплакать от того, какая она хорошая.

— Она легла?

— Да, я ее укутала и еще положила грелку.

— Утром все равно встанет. Я ее знаю.

Они медленно пили горячее какао.

— А вкусно, — сказала Маргарет. — У вас здорово получается.

— У меня много талантов. Хотите печенье? Где‑то была коробка.

— Да нет, спасибо. Я очень удивилась: ее спальня так богато обставлена. Ковер и белое вышитое покрывало.

— Да, красиво. — Он соображал, не нужно ли дать какое‑нибудь объяснение тому, что он хорошо знаком с убранством спальни, но потом заключил просто: — Поппи любит красивые вещи.

— И белье такое!

— Правда? — Здесь уж пришлось изобразить неведение.

— Не следует обсуждать, конечно. Зачем ее смущать?

— Но она ж не слушает.

— Все равно, я не буду входить в детали.

Он взглянул на нее. Их глаза встретились. Может, она подсмеивалась над ним? Может, знает, что его связывает с Поппи?

Маргарет взглянула на слабый огонь в камине.

— Здесь уютно, тихо, почти как дома.

— Да, — он встал. — А я в отличие от вас хочу есть. У нее должна быть банка со свиной поджаркой.

Он пошел на кухню и вернулся с тарелкой хлеба, намазанного свиным жиром.

— Вот попробуйте. Я соскреб со дна, где самое поджаристое.

Она взяла кусочек хлеба.

— Ух ты, как вкусно. Ужасно давно не ела. Это ж надо. Поджарка. Чему это вы улыбаетесь?

— Странно слышать, как вы со своими изысканными интонациями подпускаете вдруг словечки.

— А у меня изысканные интонации?

— Не беспокойтесь. Совсем не слышно местного акцента.

— Это не всегда так было, поверьте. Раньше я шокировала своих дядю и тетю.

— А где они жили?

— В Эмхерсте. Есть в Глостершире такой небольшой городок с большими претензиями.

— Вы туда уехали, когда вам было девять лет?

— Да, — она протянула руку к тарелке. — Можно еще?

— Конечно, — он подвинул тарелку к ней поближе. — Я нарезал на двоих. Так и подумал, что вы не выдержите.

Он глядел, как она тонкими пальцами сложила пополам кусочек хлеба и отправила в рот, языком подбирая случайную крошку.

— Вы сирота?

— Не совсем. Мама умерла, когда мне было шесть лет, а отец, насколько я знаю, жив,

— Вы не знаете, где он?

— Понятия не имею. Может, живет где‑нибудь поблизости.

— А разве нельзя узнать?

— Я не пыталась. Мы не виделись с тех пор, как я уехала отсюда. Наверное, я сейчас и не узнала бы его. А он — меня.

— А эти тетка с дядей — по материнской линии?

— Да, тетя Марта — мамина старшая сестра. Была еще третья сестра, но утонула во время эвакуации, в войну, она была медсестрой. Родня матери была довольна обеспеченная. А отец еще до войны служил в армии рядовым, так что мамины родственники прямо‑таки гневались, когда она вышла замуж за неровню. Не хмурьтесь, не хмурьтесь. Он действительно ей неровня. Она была раз в десять его лучше. По — своему он был даже добрый человек, так, на свой, грубоватый, манер, но, когда на него находило, превращался в скотину. Насколько я знаю, мать он не бил, но меня однажды избил очень сильно. Правда, почти не понимал, что делает. Его потом посадили в тюрьму на три месяца.

— И лишили родительских прав?

— Почти что. Впрочем, ему было все равно. По крайней мере, с тех пор, насколько я знаю, он не пытался меня найти.

С грохотом открылась входная дверь, послышался пискливый голос.

— Похоже, вернулась Сильвия, что‑то сегодня раньше обычного, — сказал Уилф, подошел к двери и слегка приоткрыл ее. Сильвия была не одна. Он не мог разобрать, что говорил мужчина, но по доносившимся обрывкам фраз Сильвии можно было догадаться.

— Поздно… дом разбудишь… я не обещала… Нет, здесь такой порядок… выбросят… иди к жене… ну что я могу поделать… все вы, мужчины, одинаковые… завтра, завтра… ну, хватит, — наступила пауза, — ну хватит, что ли?

Уилф закрыл дверь и вернулся в свое кресло.

— Сражается за честь на пороге дома. Раньше она втихомолку проводила их наверх. Только Поппи положила этому конец.

— Поппи строгих нравов.

Он посмотрел на Маргарет и встретил ее совершенно спокойный взгляд.

— Она, конечно, не синий чулок, но Сильвия каждую неделю приводит нового. Можно сказать, балансирует на грани, а Поппи не хочет, чтоб ее дом приобрел этакую репутацию.

— А на что Сильвия живет?