Рассказ о непокое (Страницы воспоминаний об украинской литературной жизни (минувших лет))

— Ничего не понимаем.

— В холодной — говорю же! В каталажке!

Мы пожали плечами: ломается чертов Антон, как всегда!

Но Дикий вовсе не шутил. С Юхвидом и Муратовым он отправился в милицию и рассказал там, какая произошла оказия. Едет бригада писателей (не соврать Дикий не мог, потому добавил: по поручению ЦК партии!), а переночевать негде. Помогите!.. Начальник милиции от души посочувствовал, но помочь ничем не мог. Тогда Дикий спросил. — А камеры предварительного заключения у вас есть? — Имеются! — Много там народу? — Да никого! — А блохи и клопы злые? — Начальник милиции обиделся: боже сохрани! Только недавно сделали ремонт! И обращение с заключенными — на высоте заботы о живом человеке! Для каждого — подушка в чистой наволочке, свежая простыня, одеяло.

Дикий и предложил: арестуйте на одну ночь!..

Так Юхвид, Муратов и водитель и самоарестовались.

Мы с Яновским посмеялись, похвалили Дикого за догадливость, а тут как раз явилась директриса: с пертурбациями покончено, можно ложиться. Только одно условие: пробираться потихоньку, чтоб не разбудить постояльцев, ложиться — не зажигая спичек… В темноте, на ощупь, двинулись мы тесным коридором: меня запихали в одну комнату, Яновского — в другую.

Я спал плохо — вокруг все прямо сотрясалось от храпа, — ранехонько выбрался во двор, сел под вишней и стал наблюдать, как один за другим выходили из дверей постояльцы — мужчины и женщины. Яновский не появлялся. Вышел, наконец, из директорской комнаты Дикий. Ему и вовсе вольготно ночевалось, но он немного смутился и сразу рассказал историю о том, как молодая директриса захворала и он должен был ухаживать за ней. А Яновского все не было. Я хотел пойти его разбудить, но Дикий меня удержал: Юрий Иванович человек больной, грех прерывать его сон…

Но через некоторое время явились уже и Муратов с Юхвидом, пора бы ехать, а Яновского все нет. Мы все-таки решили взять грех на душу и разбудить его.

Что ж тут долго рассказывать? Яновский давно уже не спал, но встать с постели и выйти из комнаты не мог: проснувшись, он увидел, что лежит… в женской комнате и вокруг на десятке коек просыпаются и одеваются женщины. Сконфузившись до смерти, а еще больше опасаясь гвалта, который подняли бы женщины, если б вдруг обнаружили, что к ним затесался неизвестный другого пола, — Яновский укрылся с головой одеялом и лежал тихо, стараясь и дышать по-женски, в ожидании, когда все обитательницы оденутся и выйдут, Но как назло, одна заболела и, должно быть, решила вовсе не вставать с постели…

Когда, хорошенько отругав Дикого и давясь от смеха, мы зашли в контору заезжего двора, чтоб расплатиться за ночлег, там нас ожидала еще одна каверза Дикого: в книге проезжающих Яновский был записан Сенекой, а я почему-то Перляшез.

— Зачем это ты? — удивились мы, никак не считая эту выдумку остроумной.

— А что? Пускай директриса гордится, какие люди у нее в заезжем ночевали. Надо же отблагодарить ее чем-нибудь за заботу о нас.

— О тебе, хочешь ты сказать? И ты думаешь, что директриса знает, кто такой Сенека и что такое Перляшез?

— А может, у нее дети будут учиться в десятилетке?

Словом, мы сели и поехали и ехали до самого Гадяча, где ждало нас очередное приключение, собственно, постигла беда: в баках нашей "Камо грядеши" не осталось бензина — проклятая машина пила его, как лошадь воду. Кончался, впрочем, бензин и в газике Муратова и Юхвида.

К счастью, при въезде в Гадяч мы увидели вывеску: "Автобаза райисполкома". Правда, упоминание о счастье вырвалось у меня явно преждевременно: в проходной автобазы нам объяснили, что бензин здесь за деньги не продается, "отпускается" только по распоряжению райисполкома. Тут же в проходной стоял телефон, и Дикий стал названивать в райисполком. Напрасно — дело было к вечеру, работа в райисполкоме закончилась, а дежурного на ночь, очевидно, не оставляли: телефон не отвечал.

Между тем надвигалась ночь, надо было думать о ночлеге, а "Камо грядеши" стоял с пустым баком.

— Что будем делать, Антон?

Дикий вышел из проходной и осмотрелся вокруг. Площадь перед автобазой была пуста, по ту сторону светились окна аптеки.

— Скажите, — обратился Дикий к какому-то прохожему, — не знаете ли, где тут поблизости есть телефон?

— Да вот же, — ответил прохожий, — на автобазе, у которой вы стоите!

— Нет, — сказал Дикий, — этот телефон нам не подходит. То есть я хочу сказать, он испортился. А где еще неподалеку есть телефон?

— Да вон там, в аптеке.

— Пошли в аптеку!

Мы с Яновским двинулись вслед за Диким — хоть размять затекшие ноги.

В аптеке Дикий снял трубку:

— Барышня, дайте, пожалуйста, автобазу райисполкома. Алло! Автобаза?..

В трубке ответил голос, принадлежавший тому самому человеку, с которым мы только что говорили в проходной автобазы.

Дикий сказал: