Рассказ о рассказе, интеллект и субъект

Против бессмысленной сухости фатума восстает Живая Страсть, которая «видится» как какая-то Огненная-Сила-Надежда, которая может «забыть» эту мертвую предопределенность, эту рациональную мерзость для живого, от которой веет пустотой, безмолвием, бесконечным ничто… Такое – это надежда на возможность уйти от этой холодной свободы внутри фатальной предопределенности или надежда на спасение от тленности или будущего обращения в безграничное ничто (распыления в нем). То есть это утверждение другой Свободы, которая видится как Воцарение Силы Духа, но не в противопоставлении к «бездушному потоку», такой поток – это не враг, не другое, он, возможно, как-то присутствует «рядом»… При этом «что может понять» ум в отношении представлений о таком Живом как об Истине – это, скорее всего, тайна…

1.2. Какой-то «рассказ»

«Нечто», вырванное из «целостности», «позволяет» «рассказать» «о себе» и начинает существовать «как мысль», но то, что «происходит», «продолжает» происходить и дальше. При этом (скорее всего) то, что «присутствует», всегда «значительнее», нежели «взгляд на это», поэтому «разговор об этом» – это не более чем очередная попытка нарисовать еще одну «историю», а затем, возможно, и «историю об истории», но что есть «больше» такого «для мысли», кроме следующего акта очередной мысли?

Можно ли создать окончательный «рассказ»? Рассказ, который бы рассказал обо всем «все», то есть последний и единственный рассказ? Такое – это загадка, но, наверное, «последний рассказ» завершает «рассказчика». Не-определенно можно предположить о том, что любой рассказ «существует» только тогда, когда присутствует «тот», кто может проиграть с-мысли, которые и есть рассказ. Если мысль «закончена» (ее нет) – повествование исчезает, а длить такое может только постоянное-живое-прочтение81. И неважно, каким образом такая экзистенциальная мысль отражена в «уставших» источниках, в любом случае, проблема воспроизведения и схватывания ее является основной по отношению к тому, что находится за-рассказом.

Предположим, что любой «рассказ… происходящее» требует «определенных механизмов», которые позволили бы ему на некотором «другом уровне» осознавать различные проблемы существования сейчас, осмысление своего «вчера» и поисков «движения» вперед. Интеллект, как всегда, уже во вчерашнем «повествовании», так или иначе, предположительно, является частью такого механизма, включаясь как инструмент в конструкции, которые пытались выполнять подобные функции82.

«Исчезновение» повествовательных правил влечет за собой обычное завершение очередного акта. При этом после нового другого синтеза, в той или иной мере, правомерным для всех присутствующих на всех площадках является включение их в новый «замысел» в качестве какого-то «присутствия». В зависимости от сферы, это подразумевает определенные сходящиеся колебания, а если быть более точным – это сначала смысловая, а затем и другая отрицательность к самому себе. Иногда неконцентрированный «путь», а точнее, его функционал, может долгие периоды не воспроизводить содержащее и т. д. При таком подходе «активность» и ее «внедрение» существуют только в «учении»83. При этом и в сосредоточении, и на его пространствах при отсутствии «интеллекта» присутствуют исключительно определенные другие процессы, а также имитация различных мыслей для сохранения определенного продуцируемого «смысла». Точнее, это поддержка активности «происходящего» перед лицом снова-«устаревшего» для всех практик.

Очередное пред-пред-последнее переформатирование по всему «рассказу», которое адекватно распределяется, еще не завершено и не завершится никогда до тех пор, пока присутствует интеллект. Как всегда, мысли предыдущих «рассказов» не воспринимают вечное становление «иных» стремлений, где все эти-очередные-ставшие термины и конструкции предыдущего достаточно условны, а точнее, уже значительно проговорены в той или иной мере.

В мышлении вне-возникающего-учения присутствует разность «соображений», то есть происходящее и «язык» не соответствуют друг другу или это ситуация, когда в произошедшей мысли есть некая манифестируемая вербализация «про-воспроизведенной» реальности. И главное, в произошедшем мышлении продуцируется только оттиск «установок», которые действительно присутствуют, но только из прозвучавшего повествования, и поэтому «в активности» по разным причинам, независимо от желаний, их уже нельзя воспроизвести. Поэтому вне-активного-учения под «мыслью» понимается все что угодно, например, то, что нельзя отнести к какому-то «знанию». Все это требует очередного проговаривания различных мыслей о возможности рассказывания, что в обязательном порядке связано с какой-то активной-экзистенцией.