Рассказ-приквел к Кровавому закону (СИ)

— Умница, — похвалил Ринслер. — И в следующий раз не смей утверждать, что я не мужчина.

Девушка зажмурилась, ожидая новой порции боли, но вместо этого почувствовала лишь легкое дуновение ветерка, а в следующее мгновение тяжесть, удерживающая ее тело пластом на полу, вдруг исчезла. Эва открыла глаза и потрясенно уставилась на прижавшегося к стене мужчину. Ринслер пару раз открыл и закрыл глаза, провел пятерней по волосам, сделал глубокий вдох и перевел взгляд на ошарашенную девушку.

— Чего уставилась? Вставай, мы идем дальше.

Он ее отпустил. Прижал к стене, порвал платье в клочья, заставил поверить, что изнасилования не избежать, раздвинул ей ноги и… отпустил.

— Ты меня отпустил? — Голос не слушался девушку, и вместо обычного, чуть мелодичного, выдал вопрос с такой хрипотой, как будто ей было лет восемьдесят.

— Да. Отпустил. — Кажется, Ринслер сам не мог прийти в себя. Вон как кулаки сжимает и разжимает.

— Ты меня отпустил, — повторила эти слова, словно заклинание.

— Хватить изображать удивленную невинность.

Эва так вылупилась на мужчину, открывая и закрывая рот, не в силах ничего сказать, что Ринслер усмехнулся.

— Ты… ты… — девушка пыталась собрать разбегающиеся мысли воедино, а когда собрала, заорала на весь тоннель: — Ты зачем меня отпустил?!

— Что? — удивленно переспросил Ринслер.

— Ой идио-о-о-т, — восхищенно протянул Эва. — Ты вообще уже, да?! Как так просто можно было… в самый, черт тебя дери, последний момент! Да я же… я, Берегини, да я готова была!

Девушка могла поклясться, что мужчина открыл рот, чтобы злобно сказать: «Да я тоже!», но он вместо этого он глубоко вздохнул, подошел к девчонке и резко поднял ее с земли. Порванный лиф платья совершенно не эротично брякнулся вниз. Ринслер сделал вид, что ничего не заметил, развернулся и пошел к выходу из тоннеля, словно только что тут вообще ничего не было. Эва раздраженно треснула ногой по каменной стене, прижала спадающее платье к груди и поплелась за мужчиной.

Отпустил. Просто взял и отпустил. Как будто она грязная шлюха, с которой можно играть в кошки-мышки: захотел — взял, захотел — отпустил. Скольких мужиков она спровадила из комнаты «лапочек», и этот, единственный, с которым она расслабилась, готовясь к неизбежному, просто взяли и… отпустил.

Эва сверлила эту широкую спину взглядом полным абсолютной и беспросветной ненависти ровно до того момента, пока впереди не показался яркий свет факелов. Ринслер остановился очень резко. Эва едва успела затормозить, чтобы не врезаться в него носом. Девушка отклонилась в сторону и успела заметить, что это не коридор «лапочек». А в следующий момент мужчина повернулся к ней лицом, и смотреть пришлось уже на него.

Они взаимно недружелюбно попыхтели, а затем Ринслер сделал то, что, кажется, он и сам от себя не ожидал. Снял свою рубашку и протянул ее девушке.

Эва уставилась на «подаяние» совсем уж безумным взглядом.

— Надевай, — грозно приказал ей мужчина.

— Что? Зачем?

— В этом коридоре полно воинов. Надевай.

— С чего вдруг такая забота? — фыркнула Эва, но рубашку все же взяла. И с вызовом посмотрела в глаза Ринслеру, ожидая просто услышать ответ, и ни в коем случае не скосить взгляд ниже и не выдать своего любопытства.

— Это не забота, — хмуро пояснил мужчина. — Ты даже не представляешь себе, сколько времени ты у меня отняла. Вытаскивать тебя из лап еще и этих мужиков я не собираюсь.

Эва быстро натянула рубашку, больше ничего не спрашивая.

Ринслер окинул ее фигуру абсолютно безразличным взглядом, развернулся и вновь занял место командира в их маленькой процессии, состоящей из двух человек. И если раньше девушка прожигала мужскую спину испепеляющим взглядом, то теперь даже не стала скрывать своего интереса. Восхищенно разглядывала эту огромную часть мужского тела в свете факела так усердно, уделяя особое внимание каждому шраму и автоматически отмечая, от какого оружия он был получен, что даже не заметила, как другие воины прижимались к стене, уступая дорогу. Только лишь когда услышала явно недвусмысленный свист вдогонку, Эва подняла взгляд. Все эти воины смотрели далеко не на девушку, а на ее спутника, причем такими взглядами, словно еще чуть-чуть и точно подойдут и с чем-то поздравят.

Может она не ошиблась на счет обрезания?

В этот момент тоннель закончился, и они вновь погрузились во тьму бледно-зеленого света. Шли молча, лишь изредка Эва спотыкалась об очередной выступ и выдавала такие ругательства, что к ее нещадной брани добавлялись еще и смешки.

Ринслер, похоже, без верхней одежды не испытывал никакого смущения или неудобства. А Эва вдруг поняла, что его рубашка пахнет очень даже приятно. Потом — это да, но вместе с этим еще и чисто мужским ароматом без примеси всяких искусственных запахов, от которых начинало тошнить с первого же вдоха. И аромат оказался на удивление приятным. Интересно, это действительно его рубашка? Почему он так легко расстался с ней? Вряд ли в этом подземелье можно легко приобрести новую одежду.