Рассказ-приквел к Кровавому закону (СИ)

Дрожь на плече усилилась. А, вот оно что. Боится, что действительно отдаст. И правильно боится. Мужчина поставил девушку на пол, подвел к стене, и, положив ей руки на плечи, обманчиво доверительно сказал:

— Постой тут, ладно? Я сейчас. Только, умоляю, не уходи никуда.

Эва судорожно кивнула и проводила мужчину удивленно-недоверчивым взглядом. Ринслер подошел к улыбающемуся воину и со всей дури врезал ему. А потом еще раз, и еще. Воин даже не отвечал, у него элементарно не хватало времени, чтобы замахнуться. Ринслер лупил с такой силы, словно только что нашел свою мишень, на которой смог вдоволь отыграться.

Эва зажмурилась и отвернулась. И так было противно от самой себя, от того мужика, которому она позволила докоснуться до своего тела. Она даже не могла понять, на кого злится сильнее: на себя или на него. Вряд ли даже самые отпетые „лапочки“ опускались до того, до чего опустилась она сама. Грязная прошмандовка — по-другому и не скажешь.

Крики и приглушенные звуки ударов стихли. Напротив Эвы вновь появился Ринслер, без лишних слов подхватил девушку на руки, перекидывая через плечо, и теперь уже без происшествий донес ее до комнаты „лапочек“.

Ей понадобилось всего несколько минут, чтобы прийти в себя, но сказать что-то мужчине она не осмелилась. Не потому что боялась, а потому, что просто не хотела. Донес и донес.

Ринслер поставил ее на ноги, открыл нужную дверь и буквально втолкнул девушку внутрь, словно тряпку какую-то. А затем деревянная конструкция с глухим щелчком захлопнулась прямо у Эвы за спиной.

Девушке показалось, что все, что только что произошло — был просто плодом больной фантазии и ничем более. Эва аккуратно прошла до своей кровати и легла, закрывая глаза.

Нет, сегодняшние события ей точно не привиделись.

Об этом говорила не только чуть пульсирующая боль внизу живота, но и припухшие губы, все еще помнящие вкус тех властных и настойчивых поцелуев.

* * *

— Слушай, может хватит уже? — удивленно изогнул бровь Лекс.

Ринслер раздраженно поджал губы.

— Что на этот раз?

— Да ничего. Просто, по-моему, меч уже достаточно заточен.

Ринслер посмотрел на буквально светящееся от такой трепетной заботы лезвие и принялся точить его с двойной силой. Лекс едва удержался, чтобы не схватиться за голову.

— Дружище, что происходит?!

— Ничего.

— Тогда какого рожна ты точишь этот меч?!

— Это что, запрещено?

— Нет. Но два дня подряд?! Тебе самому не надоело?

— Я хочу, чтобы мое оружие было готово к бою, — со злостью ответил Ринслер. — Тебя что-то не устраивает?

— Еще немного и твое оружие будет готово к выставке. Ты можешь сказать, что происходит?

Лекс с усталым вздохом опустился на кровать рядом со своим другом. Вперил в того внимательный взгляд.

— Ничего не происходит, — привычно огрызнулся Ринслер.

— Это из-за той девчонки?

— Нет.

— Серьезно? После визита к ней ты сам не свой.

— Я. Просто. Хочу. Быть готовым к Бою. Ясно?!

Лекс легкомысленно пожал плечами.

— Ладно, как скажешь. Я сам спрошу у нее.

— Чего?! — опешил Ринслер, вмиг забыв о своем оружии.

— Руку даю на отсечение, это из-за нее. Но раз ты молчишь, я спрошу у нее. Ну, не так, как ты, конечно. Ты же знаешь, я не люблю долгих прелюдий.

— Запугиваешь? — усмехнулся Ринслер, покачав головой. — Мне все равно.

— Это хорошо. Меньше проблем.

Лекс поднялся на ноги, посмотрел на своего хмурого и молчаливого друга, вздохнул и отправился исполнять обещанное. В конце концов, с Эвой он уже был знаком и правду узнать будет легко. Вот только услышать ее от Ринслера было бы предпочтительнее.

Лекс довольно быстро дошел до коридора „лапочек“, в какой-то момент заметив преследующую его тень. И не ошибся. Стоило мужчине коснуться ручки заветной двери, как прямо перед ним материализовался Ринслер и хмуро сказал:

— Пошли.

Лекс в ответ лишь усмехнулся и направился вслед за своим другом в темный тоннель. Но вопреки ожиданиям мужчины они не остановились, а прошли в следующий тоннель, а за ним свернули в еще один. Похоже, Ринслер шел как можно дальше от любой возможности подслушать. Лекс терпеливо шагал следом.

— Что она сделала? — спросил он, как только они остановились.

Ринслер прислонился к каменной стене, провел пятерней по волосам.

— Не она, а я.

— Ты ее убил? — опешил Лекс. По-другому объяснить такое состояние он не мог.

Ринслер с горечью усмехнулся.

— Лучше бы я ее убил.

Лекс прищурился, наблюдая за своим другом, и вдруг до него дошло.

— А-а… так ты ее… ну и ладно, подумаешь.

— Ты идиот, да? — раздраженно взмахнул руками Ринслер.

— Нет, — не обиделся Лекс. — Неужели тебя совесть гложет?

— Да причем тут совесть!

Лекс вдруг вспомнил о чокнутой теории своего друга на счет девушек, и устало вздохнул.

— Слушай, все девушки, что сюда попадают, становятся „лапочками“. Тут не может быть невинных особ. Смирись уже с этим.

— Чего? — Ринслер удивленно уставился на своего друга.

— Ну, эта твоя теория о девушках, пирогах…

— Тебе что, приятно доедать надкусанную сливу? — оскорбился за свои убеждения Ринслер и тут же добавил: — Но дело даже не в этом.

— Не в этом? — удивился Лекс. — Это уже интересно. Что же ты такого с ней сделал?