Рассказ Служанки

В общем и целом в этом собрании наличествовало около тридцати кассет с разным соотношением музыки и речи. Обычно каждая запись начиналась с двух или трех песен – без сомнения, маскировки ради, – а затем вступал голос. Голос женский и, по данным наших специалистов-сонографов, на всех записях идентичный. Ярлыки на кассетах аутентичны той эпохе – разумеется, за некоторое время до начала Раннего Галаадского периода, поскольку светская музыка такого рода при режиме была запрещена. К примеру, в собрании присутствовали четыре кассеты под названием «Золотые годы Элвиса Пресли», три – «Народные литовские песни», три «Бой Джордж разоблачается» и две «Нежные струны Мантовани», а также отдельные кассеты, названия которых встречаются лишь единожды – лично я особенно люблю «"Извращенная сестра" в Карнеги-холле»note 79.

Ярлыки, будучи аутентичными, не всегда соответствовали песням на кассетах, к которым были приклеены. Помимо этого, кассеты были представлены без какой-либо системы, поскольку болтались на дне саквояжа; также они не были пронумерованы. Поэтому нам с профессором Бродом пришлось выстраивать фрагменты текста в том порядке, в котором они, по-видимому, шли; однако, как я уже говорил, этот порядок базируется на догадках, весьма приблизителен и требует дополнительных исследований.

Когда мы получили целостную рукопись – а нам пришлось редактировать ее несколько раз, что связано с трудностями восприятия акцента, неявных отсылок и архаизмов, – перед нами встала необходимость решить, какова природа материала, который мы до сих пор столь скрупулезно восстанавливали. Возникло несколько гипотез. Во-первых, кассеты могли оказаться подделкой. Как вы знаете, имели место несколько таких подделок, за которые издатели заплатили крупные суммы, очевидно стремясь нажиться на сенсационности подобных историй. Судя по всему, определенные исторические периоды быстро становятся – как для иных обществ, так и для их наследников – сырьем для не слишком поучительной легенды и поводом для немалого и проникнутого лицемерием самодовольства. Если разрешите редакторское отступление, да позволено мне будет заявить, что, по моему глубокому убеждению, мы должны крайне осторожно судить галаадцев с точки зрения морали. К настоящему моменту мы, вне всякого сомнения, поняли, что такие суждения по необходимости культурно-ориентированы. Кроме того, общество Галаада находилось в тисках, демографических и прочих, и подвергалось воздействию факторов, от которых мы, к нашему великому счастью, более свободны. Задача наша – не порицать, но понимать. (Аплодисменты.)

Но вернемся к рассматриваемой теме: подобные записи тем

не менее крайне трудно подделать, и специалисты, изучив их, заверили нас, что физические объекты подлинны. Определенно сама запись, то есть наложение голоса на музыкальную аудиопленку, не могла быть осуществлена в течение последних ста пятидесяти лет.

Мы допускаем, таким образом, что записи подлинны, – а что же содержание рассказа? Очевидно, он не мог быть зафиксирован в тот период, который в нем живописуется, поскольку, если автор говорит правду, у нее отсутствовал доступ к механизмам и кассетам, а равно не имелось места, где их сокрыть. Кроме того, в повествовании ощущается некая раздумчивость, которая, на мой взгляд, исключает синхронность. В повествовании есть привкус эмоций, вспомянутых если не в покоеnote 80, то во всяком случае – postfactonote 81.

Если нам удастся установить личность рассказчицы, сочли мы, нам, возможно, удастся также приблизиться к разгадке, каким образом вообще появился этот документ – позвольте мне ради краткости называть его так. С этой целью мы опробовали два пути расследования.

Во-первых, мы попытались по старым городским планам Бангора и другим сохранившимся источникам выяснить личности обитателей дома, который, по всей видимости, в то время находился там, где был обнаружен документ. Быть может, рассуждали мы, этот дом был «чистым домом» на Подпольной Женской Дороге в рассматриваемый период и нашего автора прятали там, допустим, на чердаке или в подвале неделями или месяцами, в которые она имела возможность записать свой

рассказ. Естественно, нельзя исключать вероятность того, что кассеты были перенесены в данную точку уже после записи. Мы надеялись, что удастся отследить и разыскать потомков гипотетических жильцов, которые, надеялись мы, выведут нас к другим источникам: дневникам, например, или даже семейным легендам, передаваемым из поколения в поколение.