Расскажи мне о своей катастрофе

Пианино стояло у окна и было расположено так, что сидеть к входу в комнату приходилось спиной. Играть и смотреть в панорамное окно было здорово. Пока собиралась с мыслями, нежные ручки обхватили меня за талию, а Анютино личико высунулось из-под моей руки.

– Сегодня расскажи о себе…

Девочка присела рядом со мной, а Илья сел поперек на кресло, положив голову на подлокотник.

– И что это значит, Анюта?

– То и значит. Спой песню про себя.

Ох, уж эти дети. Смотрят всегда в корень, говорят, что думают, и всегда такие искренние. Они так хорошо чувствовали меня.

– Да, – поддакнул Илья и для пущей серьезности еще и головой кивнул.

– Ну, постараюсь.

Немного пробежалась пальчиками по клавишам, размялась, разыгралась… Нашла в телефоне ноты и слова к песне. Играла я очень редко на данном музыкальном инструменте. Была самоучкой.

По полу пробежался поток холодного воздуха. Почувствовала присутствие Олега, но не стала прерываться. Его присутствие будоражило мою кровь. Я знала, что он не уйдет, чувствовала его, что ему хотелось послушать. Хорошо, что я сидела спиной, и дети не заметили его присутствие. Сейчас мое время. Пора двигаться дальше – без цепей, оков, без предрассудков, без страха…

– Помогайте мне петь, ребята, – я показала пальчиком на экран своего телефона, где была картинка нот со словами. Дети сели по обе стороны от меня и засмотрелись на текст песни.

Посмотрев и улыбнувшись им, я запела, а дети подхватили:

Расскажи мне о своей катастрофе.

Я приду среди ночи, если так будет нужно.

Не знаю, найду ли подходящие строки,

Но обещаю, что буду внимательно слушать.

Расскажи мне обо всём, что тревожит.

Для ищущих нет неизлечимых болезней.

Возможно, со мною случалось нечто похожее,

И может быть я хоть в чём-то смогу быть полезной.

Где-то есть огонь, который нас согреет,

И милосердный свет всевидящих звёзд,

И где-то есть любовь, что однажды сумеет

Осушить до дна это озеро слёз.

Нелегко искать объяснения и оправдания,

С пулей в груди трудно быть непредвзятым.

Но разве чужая боль не есть наказанье?

И разве нет кары страшнее, чем быть виноватым?

Знаю, чужие ошибки не учат,

А время жестоко, и вовсе не лечит,

И весь мой накопленный жизненный опыт

Возможно, окажется, вдруг, совсем бесполезен.

Но где-то есть тот дом, где мы всегда будем желанны,

А в этом доме тот, кто всегда нас поймёт и простит.

И где-то есть хирург, что сотрёт все эти шрамы,

(мой голос дрогнул, но я быстро взяла себя в руки)

И извлечёт все пули у нас из груди.

Расскажи мне о своей катастрофе…

Расскажи мне о своей катастрофе…

Расскажи мне о своей катастрофе…

Расскажи мне…

Какое-то время в комнате стояла тишина, но недолго.

– О, Дарина, мне очень понравилась песня, – восхищенно посмотрела на меня Анюта.

– Я рада, малышка, – я приобняла их обоих. – А теперь бегом чистить зубы и спать. Завтра суматошный день, к вечеру мы должны вернуться к родным.

– Ты не обижайся, нам тут было с тобой очень хорошо, но к родителям очень и очень хочется. – Илья меня приобнял и чмокнул в щечку.

– Я понимаю, ребята.

– О, Олег, привет, – Анюта от меня отлепилась и побежала обнять Олега. Илья, как маленький мужчина, пожал ему руку. Я развернулась на стульчике и наблюдала за этой картиной. Олег мне улыбнулся.

– Как день прошел, малышня?

– Все отлично, но мы бежим спать. Завтра нужно собрать вещи и ехать домой. Так сказала Дарина, – Анюта высоко запрокинула голову, чтобы заглянуть в глаза Олегу.

– Она все правильно сказала, так что марш чистить зубы и спать. Я уже родителям вашим отчитался, что вы десятый сон видите, – он потрепал за волосы Ильюшку, а Анюту, подхватив на руки, понес в спальню.

Я встала со своего места, закрыла пианино и пошла разогревать ужин.

– Дарюша, я заехал с Даней в ресторан, так что неголоден. Давай я быстро в душ, встретимся в кроватке. Иди, отдыхай.

Он поцеловал меня в губы, приобнял.

– Хорошо. Буду греть тебе местечко, а потом ты меня, – он провел рукой вдоль моего бедра, вызывая волну желания и томления в моем теле.

– Я мигом, – он поцеловал меня.