Расскажи мне про убийство

– Коршуны из налоговой и полиции пока не знают о вашей афере и о счетах. Ох и как же у них загорятся глаза! Конфискация скорее всего пройдет мимо протокола. Зачем всем показывать сладкий кусок пирога?

Подозреваемый сел прямо. Куда-то спрятались болезненный вид, ломка, вальяжность.

– Ладно, ваша взяла. Было у меня дело с Леной. Но мы плохо никому не сделали. Мы же не у сирот яблоки отнимали. А щипать богатеньких не преступление. Спросите у пролетариата, он безоговорочно согласится. Эти гламурные идиоты сами к нам просились, на коленях умоляли в клуб принять. Им же все равно где миллионы спускать. Ну не у нас, так в Монте-Карло, в карман иностранцам.

– Да ты – патриот! Какого депутата потеряли! – не удержалась Евгения.

Сысоев усмехнулся.

– Я не собираюсь плакать и рассказывать вам историю про нищее детство. Вы ее знаете на своей шкуре… Я не святоша. Грехов хватает. Но Лену я не собирался убивать. Я ее, если хотите, любил. По-своему конечно. Мы ведь с ней одинаковые были. Понимали друг друга даже на расстоянии. Всё знали друг о друге, никогда не шифровались. И вдруг… Да, я обиделся. Она всё решила без меня, даже не посоветовалась, не сообщила. Ничего не объяснила, на звонки не отвечала, встреч избегала. И это после того, что я вместе с ней делал!.. Не хотела игры возрождать – ладно, можно было другие идеи обсудить. Но она полностью от меня отказалась. Завела себе новое дельце. Когда подслушал пару историй в клубе Гусева про похищения, сразу понял, что это ее рук дело. Меня даже не позвала в долю, а ведь мог пригодиться. Так не поступают с лучшими друзьями и партнерами. Подло это. В любом случае могла хотя бы объясниться, но она меня просто слила. Еще и мужика нового завела… Не знаю. И никто о нем не знал. Но он должен был быть, с кем-то же она спала… В общем, кинула меня по всем направлениям. Конечно я разозлился. А вы бы не злились? В тот вечер хотел с ней отношения выяснить. Конкретно: что, почему и как. Но она взбесилась. Кричала про новую жизнь, а я, значит, остался в старой. Когда на дачу приехали, она вроде немного остыла, даже до секса снизошла. Что потом было – не помню. Я хоть и не заядлый наркоман, но наркотики есть наркотики – когда их принимаешь, они действуют… Не помню ничего.

– Ваше время истекло!

Редкие лучи солнца, прорвавшиеся сквозь темно-серое небо, боязливо бродили по тротуару. Они были непрошенными, но такими приятными гостями на празднике хмурой осени.

– Начав с конца, мы вернулись в начало. Ты ему веришь? – спросила Евгения, поежившись от внезапного порыва холодного ветра.

– Не знаю.

– Я одного не пойму.

– Чего?

– Откуда в крови Максима Сысоева оказалась лошадиная доза наркотиков, ведь, как мы теперь выяснили, он не злоупотреблял чрезмерно?

Вдруг мысль мелькнула на лице Руслана.

– Как ты говорила: «Елена хотела умаслить его?» Елена! Кого-то умаслить!

Евгения вздрогнула.

– Она хотела убить его!.. Максим Сысоев стал для Елены Холод настоящей угрозой: он знал обо всех ее грехах, тайнах и аферах, ему были ведомы ее сильные стороны и слабые места, он крепко держал ее за хвост и мог легко увлечь в такую бездну, откуда ее не вызволила бы и армия прокуроров. Он снова и снова требовал бы от нее возобновления старого дела или разработки новых идей. Он всю жизнь ходил бы за ней тенью, являясь единственным человеком, заставляющим ее испытывать страх… Видимо, эта мысль пришла ей в голову в момент кружения на машине по городу: привезти Максима на дачу, накачать наркотиками, а потом вывезти на какую-нибудь стройку или свалку. Когда полицейские узнают его биографию, даже свистеть не станут – кто будет расследовать смерть наркомана, наступившую в результате передозировки?

– Тем более у районных следователей обычно по тридцать-сорок таких дел в производстве…

– Во-от. «Отличная идея», – думает она. Ведь один раз уже получилось, что мешает повторить. А шероховатости папа аккуратно закрасит. Итак, она делает вид, что нехотя соглашается поехать на дачу. Там становится милой: ей необходимо усыпить его бдительность. Потом подсовывает порошок. Стоп! Он никогда не стал бы принимать астрономическую дозу. Он точно знал меру. Каким образом она собиралась…

– А что нам говорит протокол осмотра места происшествия? Ты ведь читала его.

Евгения фыркнула.