Расскажи мне про войну

– Со с ранья – дрова, печка, вода. Паша огород поливает, полет. Как солнце в зените, так идет домой обедать да нам науку давать. А у мене уже картоха горячая. Кузька на лавке умытый да сухой ждет, пока сестрица ему тюри намешает. Он махонький только из Пашиных рук ел, мене за кормильца не признавал, хоть я и нянчился, и жопку ему мыл.

– Фу!.. ВасильВасилич, я же кофе пью, что за выражения!

Дед опять радостно оголил десна, он всегда был рад подразнить излишне серьезную молодую сиделку.

- Ну а как ты хотишь?! Предмет есть, а слова нет?!

Марина не смогла сдержать улыбки.

– Мама говорила, Вы рано на работу устроились. Там же в колхозе?

– Дык, это уже опосля было-то. В Ленингради. Отец на заработки подался. А я к отцу приехал, на стройку-то. Годков четырнадцать мне было уже. Мы с ним на одной койке по очереди спали. А ведь могли и того… – дед скрестил узловатые пальцы в решетку и посмотрел на Марину через получившееся окошко, – пристроить, куда следоваит. Город-то закрытой. Но никто ни гу-гу… Ты чегой-то все ла-ла да ла-ла?! Кормить-то будемся сегодня али нет?

– Да-да-да… ВасильВасилич, забыла! Там же греча уже остыла, наверное. – Марина подскочила, теряя тапки на скользком паркете. Обернулась вокруг своей оси забрала чашку со стола и залпом выпила остывший кофейный напиток, – я сейчас! – улыбнулась она деду и умчалась на кухню.

В ожидании обещанной гречи дед достал из-под подушки когда-то белый, а теперь заляпанный контейнер с челюстью.

Влажно цокнул языком и поставил челюсть на место.

Марина вернулась и застала, как дед скалился своему отражению в зеркало трельяжа.

– Давайте я все-таки ее продезинфицирую. Хватит ее от меня прятать. Так ведь можно и кишечную палочку какую-нибудь подхватить.

-Нет уж! Дорогуша! Зубы мои не лапь! Это последнее, что Ивашка мне подарил…