Расскажи мне сказку на ночь, детка (СИ)

Я делаю большие глаза, толкая носком мягкого сапога черный ботинок Доннавана, и инспектор вопросительно вскидывает брови.

– Главное не установить с ней зрительный контакт, – советую ему шепотом. – Если посмотрите ей в глаза, она решит, что вы влюбились. По словам мамы, у нее половина острова – поклонники. Не уверена, что они об этом знают.

– И твой отец не против? – не верит мне инспектор.

– Это больше не его проблемы. Родители разводятся.

– Вот как? – приосанивается Доннаван… и смотрит прямо в глаза моей маме, когда она возвращается с двумя бокалами.

– Убью. Убью обоих! – цежу, но инспектор отмахивается:

– Шла бы ты в дом, Рианна. Тебе нельзя нервничать, а тем более пить алкоголь.

– Почему ей нельзя? – растерянно спрашивает мама, протягивая мутно-красный коктейль Доннавану.

– У нее кортизол завышен, – с философской загадочностью отвечает инспектор, и мама поддерживает его:

– Это все из-за игры. Рианна из-за своих проектов скоро в психиатрическую лечебницу попадет.

– Звучит, как моя жизнь, – вздыхает Доннаван, а я подрываюсь со ступеньки, силясь высказать восторженную мысль:

– «Моя жизнь»!

– М-м?

– Я назову игру «Моя жизнь»! Разница в одно слово, но суть колоссально отличается!

На радостях бегу в дом, чтобы записать мысли, пока не растеряла, и слышу приглушенный голос мамы за спиной:

– Что я тебе говорю, Джеймс. Она с ума сойдет еще до конца этого года. Будет жевать свои волосы и рассказывать врачам о вселенной…

Я влетаю в комнату, притормаживая у стола, и открываю ноут. И вдруг сердце выпрыгивает из груди на пол – туда, где вибрирует смартфон на зарядке, издавая мелодию Cinema Bizzare, «Ты моя навязчивая идея».

«Да, мы творим тысячи ошибок,

Но по-иному не научишься жить…»

– Алло, – недоверчиво отвечаю, и несчастное сердце пробивает дыру в полу, чтобы сорваться в пропасть, когда слышу невероятный, будоражащий голос:

– Привет, Ри.

– Чарли…

– Как ты?

– Хорошо. Ты уже знаешь?

– Да.

От волнения не получается даже прядь за ухо заправить непослушными пальцами. Хочется сказать что-нибудь умное, но в голову приходят только сплетни, вроде: «Натали считает, что я беременна». Или: «Алистер прислал мне огромный букет орхидей». А может: «Инспектор Доннаван флиртует с моей мамой».

– Ри, мне нужно тебе кое-что сказать. Не знаю, с чего начать, если честно…

На этой напряженной ноте Чарли замолкает, и я будто в воздухе парю вне своего бренного тела. Единороги лежат без сознания, а разум заполняют подозрения. Может, Осборн переспал со мной – и ему стало скучно? Он вернулся в Нью-Йорк, и старая жизнь показалась ему более привычной? Начинающая звезда Голливуда оказалась слишком яркой, чтобы не поддаться соблазну? Или в Осборне победил здравый смысл, которым он так гордился во время знакомства, и мой лучший в мире парень понял, что наши отношения слишком непредсказуемые? Понял – и пошел на попятную уже после финиша.

А может…

Алистер! Его запугал Алистер – и Чарли решил оставить меня на веки вечные, лишь бы уберечь от этого скучающего демона.

...Ненавижу теперь орхидеи, их резкий запах даже сейчас душит.

О боже, боже, боже… Кое-как доползаю до кровати и забираюсь под одеяло, чтобы согреться. Мы с Чарли сражались как умели, до последнего, на голом энтузиазме и вере в любовь. И вот мы победили, справедливость восторжествовала. Но я лежу, сраженная в самое сердце, оцепеневшая от молчания, которое раньше нравилось. Во рту горечь подозрения, а на губах – соль разбитой иллюзии. Я привыкла к этой соли за время знакомства с Осборном, но сейчас она выжигает меня дотла. Горло сводит судорогой, и я даже спросить ничего не могу.

Соседний дом опустел, моя душа тоже. Но вот же она, дышит мне в трубку, а я от страха забыла алфавит. Если Чарли не заговорит в ближайшие секунды, то у меня мозг взорвется, как сверхновая.

Пожалуйста, не молчи...

– Через неделю, максимум дней через десять, я закончу дела в Нью-Йорке и прилечу за тобой. Ри, я понимаю, у тебя планы до осени, семья, друзья… но я тебя забираю. Насовсем.

– Э? – Кровь наконец приливает к мозгу, и я резко сажусь.

– Ты главное не бойся, хорошо?

– …Алистера?

– Да, не хочу оставлять тебя на его территории.

Что-то смущает в его словах, и я комкаю пододеяльник горячими пальцами.

– Чарли, не чувствуй себя обязанным, пожалуйста. Ты мне ничего не должен.

Он тяжело, раздраженно вздыхает.

– Я похож на героя с чувством долга?

– Иногда… совсем чуть-чуть.

– Как низко я пал, – сокрушается он. – В любом случае, пакуй чемодан, Джульетта, если не хочешь лететь в Нью-Йорк без любимых игрушек.

– Но...

– Спокойной ночи, детка.

И звонок прерывается.

Вот это поговорили…

До рассвета сижу на столе и ссорюсь с невидимым соседом, потягивая свой любимый чай, матча с малиной и медом.