Расскажите вашим детям

О кризисе семьи и лицемерии американского общества разные режиссеры снимали кино с давних пор. И каждый раз критики отмечали, что такой-то мастер отобразил в своем творчестве кризис нуклеарной семьи. Но Тодд Солондз настойчиво продолжает изобличать миф о «счастливой семейной жизни» американского среднего класса. Как хорошо известно: «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему». Цитировать эту строчку из Льва Толстого давно стало общим местом и даже дурным тоном. Однако она как нельзя кстати подходит к описанию фильма Солондза.

Семья, вокруг которой разворачивается действие, конечно, несчастлива. Но зритель также может заметить, что счастье для каждого героя – как и вообще для человека – состоит в чем-то своем. Казалось бы, у счастливой семьи, представляющей средней класс американского общества, все хорошо. В этом убеждает себя верная жена и хорошая мать, с этим пытается жить муж и отец семейства. Он работает психоаналитиком, однако сам посещает терапевта, чтобы излить ему свои переживания – извращенные фантазии. Его супруга – одна из трех сестер семьи, на которой фокусируется сюжет. На первый взгляд, ее жизнь устроена (правда, в итоге ее муж-психоаналитик оказывается педофилом) в отличие от жизни другой сестры, которая встречается с хроническими неудачниками, и сама является неудачницей, о чем без обиняков сообщают ей родственники.

Последняя сестра преуспела в жизни больше всех – она популярная писательница, которая может получить любого мужчину, чем, конечно, и пользуется. Однако и у нее не все хорошо: она пытается написать об извращениях, о том, как была жестоко изнасилована, но не может, потому что не имеет такого опыта. Вот почему она так рада звонкам соседа-извращенца (Филип Сеймур Хоффман), который набирает ее номер и либо дышит в трубку, либо в порыве страсти кричит, что займется с ней грубым, жестким сексом. В свою очередь отец этих девушек (Бен Газзара) только что оставил их мать, чтобы, наконец, пожить одинокой счастливой жизнью.

Таков сюжет фильма, в свое время наделавшего шуму на Каннском фестивале. Это очень важный пример культового кино, потому что в данном случае речь идет об американской независимой картине. Кроме того, это прекрасный пример того, что можно было бы назвать «культовым юмором» [Eiss, 2010, р. 298]. В принципе над вещами, о которых идет речь, смеяться не принято (педофилия, детская мастурбация – вещи не самые смешные), но подается это как что-то такое, над чем непременно нужно посмеяться. Здесь возникает главная проблема – этично или неэтично смеяться над такими вещами. С одной стороны, если вы позволяете себе это делать, то вы такой же порочный человек, как и режиссер, который видит худшие стороны человеческой натуры и сосредоточивается на них. С другой стороны, если вы не смеетесь, то, возможно, вы такой же лицемер, как и персонажи кино? Но это в лучшем случае. В худшем – вам не смешно, потому что вам знакомы переживания героев и, возможно, на подсознательном уровне вы чувствуете стыд и, может быть, даже страх, что узнаете в них себя. Но это не тонкая психологическая драма. Это черная комедия о «счастье». Поэтому в данном случае скорее уместно смеяться.

Название, конечно, предполагает злую иронию. Практически никто из героев фильма не является счастливым. И каждый несчастлив по-своему. В принципе некоторые персонажи могут обрести счастье, но это труднодостижимо ввиду того, что для этого надо нарушить социальные табу, что и сделал один из героев, поддавшись своему влечению к маленьким мальчикам.

Счастья удовлетворение порочного желания ему не принесло, но он обрел его хотя бы на мгновение. Другие герои не могут преуспеть даже в этом – они хотели бы устроить жизнь, но просто не в состоянии этого сделать, потому что не предназначены для счастья в принципе. В конце фильма мы понимаем, что имел в виду режиссер, когда назвал кино «Счастье». Маленький мальчик, которому недавно отец рассказывал, что такое эякуляция, вбегает в комнату и, светясь от счастья, сообщает родным, что у него это произошло. Тогда зритель понимает, что это действительно самый счастливый человек в этом фильме, а возможно, и во вселенной Тодда Солондза.

В этой вселенной существуют странные люди со странными наклонностями, пороки, извращения, страх, тревога и депрессия, а также детская сексуальность. Но никто не станет спорить, что у Солондза нет узнаваемого стиля. Все режиссеры коммерческого кино снимают одинаково. Каждый режиссер, попавший в зону внимания поклонников культового кино, снимает по-своему. В каком-то смысле Солондз – это «перверсивный Уэс Андерсон», и стилистически, и тематически. Чаще всего его сравнивают с Вуди Алленом [Гладильщиков, 2007, с. 144], что правомерно. Однако при этом сравнении никогда не говорится, что между ними общего. А общего между ними много.