Расскажу о своих земляках

А после Валентину Михайловну отправили работать в Воямполку, так как там не было ни одного медработника. Вот где пришлось проявить ей свою самостоятельность, находчивость. Даже операцию по удалению аппендикса пришлось сделать самой, так как было безвыходное положение. По телефону ей из Паланы давали указания, и она все манипуляции производила на живом человеке, а когда случились роды в чуме – приняла ребенка…

Мысль стать врачом не покидала ее. С детства она поняла, что ей не на кого надеяться, что всего надо добиваться самой, а знать в медицине больше того, что имела после окончания училища, ей хотелось всегда.

Поэтому-то и сбежала Валентина, буквально в прямом смысле этого слова, из Воямполки, так как районный отдел здравоохранения ее не отпускал. Ехала на оленях, в апреле, по последнему насту в Палану, чтобы оттуда на первом пароходе выехать в областной центр, а там и в Хабаровск, в мединститут.

Но на этот раз судьба была к ней благосклонна, и разрешили сдать экзамены в Хабаровский мединститут в Петропавловске-Камчатском. На экзаменах кроме обязательных вопросов к билетам были каверзные вопросы на смекалку, находчивость, на которые Валентина отвечала бойко.

Начались студенческие годы. Семнадцатирублевой стипендии хватало только на полмесяца, и Валя поступает на работу в детские круглосуточные ясли. Пять лет на 0,75 ставки медработника – и за это небольшая прибавка к стипендии, которой хватало на еду, самые скромные расходы на одежду и обувь. Со второго курса – отличница, но денег – 40 рублей – не хватало. Да и необходимостью стала работа, потребностью, отказаться от нее не могла еще и потому, что маленькие пациенты полюбили ее, а она сама привязалась к ним еще больше. Стали в институте уговаривать ее перейти на факультет педиатрии, но была непреклонна. Ей во что бы то ни стало надо было выучиться на врача-окулиста и вернуться на Камчатку, где остались ее не вылеченные от глазных болезней пациенты.

В 1966 году Валентина Михайловна после окончания института возвращается на Камчатку, в Тигиль, с дипломом, с мужем и первой дочкой – Леночкой.

Ей было 20 лет с небольшим, когда стала секретарем парторганизации.

– Когда же Вы успели в партию вступить?

– В 19 лет, в Палане. Была энергичная, молодая, вылечила первых больных от трахомы, и мне дали врачи Паланской окружной больницы рекомендацию, а когда в Тигиль приехала, Зинаида Васильевна Марченко (секретарь парторганизации) сразу сказала: «Вот и молодая смена мне пришла». Отказаться тогда было непозволительно. Мы все верили в партию. На секретаря парторганизации тогда возлагалась очень большая ответственность. А я всегда помнила, что государство меня воспитало, выучило и потому должна работать безотказно.

Командировки, семинары, съезды, рейды, – чего только не пришлось за сорок лет работы пережить Валентине Михайловне Писаренко.

– Была работа самоотверженная, кипучая. Нет, мы в свое время не считались с тем, кто и сколько дежурств отработал, за что заплатили, а за что нет. За мизерную зарплату работали, не уставая. Были ночные вызова, длительные неоплаченные командировки в национальные села, когда шла всеобщая диспансеризация населения, когда в каждом селе, табуне приходилось жить по 8–10 дней, чтобы выявить больных, провести курс лечения, увидеть результат, а самых тяжелых пациентов отправить в райцентр, в стационар.

Я горела, я тонула и из нарты выпадала, когда на собачках ехала из очередной командировки, но, видать, ангел-хранитель был со мной, не дал погибнуть. А вот дочь не сохранила, – Валентина Михайловна глубоко вздохнула, но слезы не проронила. Помолчали, а дальше Писаренко продолжала: – Помните, Семен Иванович Пасечник писал в газету статью с таким названием: «Как меня отучали улыбаться». А я бы могла рассказать, как меня отучали плакать. В детстве, знаете, я столько слез пролила! Нет, не от того, что меня обижали, кстати сказать, нас, трех сестер, в детском доме никто не обижал, даже кличек у нас не было.

Мне всегда было жаль тех, кого обижали, и, помню, заступалась за них, хотя была маленькая, но могла словом убедить обидчика. А с возрастом, когда поняла, что вся моя жизнь зависит только от меня, когда поставила себе цель: выучиться на врача, воспитать детей, всегда надеяться только на свои силы, – у меня выковался твердый характер. И никогда ни от кого не ждала милость.

А еще сильнее духом стала после смерти мужа. Старшую сестру не похоронила, так как не смогла выехать из-за задержки зарплаты, а вот к последней сестренке сейчас поеду, чтобы поддержать ее, безнадежную, уже облученную…

– Скажите, Валентина Михайловна, а трудно самой себя перевоспитывать?

– Мне еще в детском доме нравились отдельные черты характера у девочек, и я старалась быть похожей на них, и так всю жизнь у кого-то всегда перенимала то, что нравилось.

– Валентина Михайловна, а когда Вы подружились со спортом?