РАССКАЗЫ

Передо мной был безумец. Одержимый, забывший о погибшем академике, лаборатории и своей жизни.

– Доктор, спускайтесь! Поедем в НИИ вместе, вы продолжите работу…

– Я ухожу! – Шерех тряхнул спутанными космами. – Я дал обет. Колите же!

И я вколол. Зачем? Просто потому что на церковном барабане стоял человек, и человек этот непременно шагнул бы, не сделай я что-то для его спасения.
По венам понеслись сотни тысяч крошечных машин, управляемых моим сознанием и способных управлять сознанием других. Я не задумывался, как манипулировать ими. Так не задумывается новорождённый, что надо делать, чтобы сжать кулак. Я заговорил. Не помню, о чём.
Не всё ли равно?

Скоро на церковном барабане стоял смеющийся, абсолютно счастливый старик. Он был счастлив, несмотря на то, что его жизнь закончилась крахом. Смеялся, невзирая на то, что до сих пор не знал – добру или злу посвятил свой труд и талант. Хохотал, забыв, что единственный человек, которому он верил, оказался подлецом. Он был счастлив, потому что я велел ему в этот миг быть счастливым.

От этого смеха – страшного, явившегося из чуждой старику жизни – по спине у меня ползли мурашки.

Отступники

Амая протянула мне тост, густо намазанный апельсиновым джемом.

– Опять проверяешь? – Я погрозил ей пальцем.

Она не улыбнулась. Вглядывалась в моё лицо так, словно силилась прочитать на нём набранный мелким шрифтом текст.

– Прости. Вчера ты смотрел шоу Такира-сан, которое всегда терпеть не мог.

– Просто было приятно побыть с тобой рядом…

Я смутился. Вчера действительно было не до того, что подсунула для вечернего просмотра коварная Амая. Но вида я старался не показывать. Честно таращился в визуализатор, не видя и не слыша его. Иногда даже смеялся, изображая сопричастность. Но Амая, точно мысли мои читала! Может, тоже умела улавливать их телепатически? Порой, мне, вообще, казалось, что она, как и я, генно-модифицированная особь – и мы напрасно прячемся от любопытных глаз. Никакие мы не извращенцы, не преступники. Но так лишь казалось. Амая была Вышней – гены её предков никогда не подвергались коррекциям. Эталон Господа Бога, так сказать.

– Хорошо. – Она отвела глаза, прошептала: – Мне страшно, Ронин. Я так боюсь, что ты станешь, как те… другие.

Я расхохотался. Обнял её за плечи.

– Атавизм свободы воли у модификата это хронь. Неизлечимо, брак. Не зря же особей с такой поломкой утилизируют. Так что останусь таким на веки вечные… если ты, конечно, не стукнешь, куда следует. – Я ткнулся носом в её волосы. Они были тёплыми от скользящих по ним солнечных зайчиков, пахли черёмухой. Терпкий аромат задумчивых чёрных капель – недаром её назвали Амаей, на древнеяпонском "ночной дождь". – Клянусь и впредь ненавидеть Такира-сан и апельсиновый джем, даже если ты прикажешь их полюбить.

– Не называй себя особью. Мне это неприятно. Я не зря дала тебе имя Ронин – самурай без хозяина. Ты – для меня человек, мужчина. Мой мужчина…

– Модификат без хозяина? – Дразнить Амаю я обожал. Она такая смешная, когда злится. – Особь-X – мужчина?! Хм-м! Чего только не наслушаешься в нашем доме!

– Дурак!