РАССКАЗЫ

Схваченная ранними заморозками деревня спала. Партия Давыдова сегодня отбила у неприятеля богатый обоз. Пленные французы отправлены в Юхнов. Часть продовольствия отдана ограбленному неприятелем до нитки населению. Дело сделано, можно отдохнуть. В темноте лишь взлаивали собаки. У дома, где квартировался гусарский поручик Елизаров, чернели два мужских силуэта. Пошептавшись, мужчины скользнули в приоткрытую калитку.
Яблоня в саду тянула сожжённые октябрём ветви в небесную бездну. Безлунная ночь — глаз коли. Только дерево да стоящий под ним старик освещались едва заметным голубоватым сиянием. Проводник говорил с кем-то вздрагивающим от волнения голосом. Похоже, убеждал. Давыдов прислушался.

— Иль не видишь, что случилось тогда, — увещевал дед. — Сколько уж минуло. Думал, забудется, прежней станешь. — Пронизывающий ветерок прошёлся по оставшимся листьям. Несколько закружили в воздухе и, мелькнув в зыбком потоке света, растворились во мраке. Сумасшедший старик расценил это как ответ. Он грустно потеребил бороду. — Огонь для тебя смерть, что ж тебя всё к жару тянет…

— Глянь, глянь, девка там! — горячо зашептал в ухо Давыдову хорунжий.

— Где? — Денис Васильевич принялся всматриваться в вязкую черноту.

— Да не там! — зашипел окончательно севшим от волнения голосом Васильев. — Над яблоней! Прозрачная, как дым чубучный!

Тут над головами затаившихся наблюдателей со звоном распахнулось окно. Из него высунулся взлохмаченный сонный поручик. В одной руке он держал свечу, в другой ружьё.

— Кто здесь, выходи! — рявкнул он. В то же мгновение Давыдов увидел, как сияющий голубоватый туман метнулся ввысь, а за ним и седой проводник.

Шутить с Елизаровым было не с руки. Палил тот метко и, порой, раньше, чем разбирался. Во всяком случае, спрятанную в лесу от француза курицу, уложил на месте с расстояния, с какого иной и в медведя не попадёт. Потом, божился — колдовство, в кустах был волк. А хозяйскую птицу он бить не приучен. Ну, да Бог ему судья, куриный бульон оказался тогда весьма кстати.

— Опусти ты ружьё! — раздосадовано гаркнул хорунжий.

— Васильев?! — обомлел Елизаров. Повёл свечой и опешил ещё больше. — Денис Васильевич?!!

После коротких объяснений, был разработан план. Троица ворвалась в избу, где расположился проводник. В руках Елизарова темнела икона, лишённая неприятелем оклада. Её поручик позаимствовал в предоставившей ему ночлег избе. На полатях заворочался старик.

— Выдвигаемся? — Он свесил вниз голову. Потёр глаза. Не стесняясь, с подвыванием, зевнул.

Ловцы нечисти переглянулись.

— Говори, где сейчас был?! — запальчиво крикнул Елизаров.

— Спал он, — ответила за Архипа струхнувшая хозяйка, высунувшись из-за печной занавески. На всю горницу орали перепуганные дети.

Елизаров, Васильев и Давыдов топтались на месте. Архип сполз с полатей. Подхромал к ним и пристально заглянул в глаза поручику. Потом отошёл прочь.

— Клянусь, он сказал: «Попомнишь меня»! — бил себя в грудь Елизаров, когда тройка расходилась по квартирам.

Давыдов с Васильевым молчали. Наконец, предводитель рубанул ладонью воздух и отрезал:

— Один слышит, что ни попадя, другой видит! Довольно! Старика не трогать. И того… пить только для согрева, а не всё, что благодарные мужики подносят.