Рассказы

— Ты извини, но я слышала, о чем просит тебя этот… Ты не пойдешь в суд — ни за что! Да по мне — пусть лучше его расстреляют! Жалкий человек, мизинца он твоего не стоит! Ну как ты пойдешь туда, что скажешь? Что о тебе люди думать будут, а?

Зумрад слушала и кивала, как бы соглашаясь.

Утром она поднялась ни свет ни заря, вышла в сад — мать еще спала, — спустилась к воде. Боз-су брызгалась, шумела и торопилась, в желтом потоке закручивались воронки, пропадали.

Зумрад посмотрела и отвернулась: характер у Боз-су все равно что у Муниры, а ей сейчас хотелось ясности… Оглядела сад, дом — нет, все-таки в хорошем месте они живут: и в центре, и вода рядом, и сады кругом. Если сломают дом, интересно, где дадут квартиру?

Зумрад присела на свой камень, опустила пальцы в воду — приятная прохлада прошла по всему телу, она вздрогнула от удовольствия.

Долго она сидела на камне, думала о своем, но все мысли приводили ее в конце концов к одному: «Неужели нельзя по-другому, не найдется еще выхода?.. Понимает ли он, как это страшно, стыдно и трудно — выйти и самой сказать людям…» Она тихонько вернулась на веранду, но деревянные ступеньки привычно скрипнули.

— Зумрад? — спросила сквозь сон тетушка Рисолат.

— Да, мама, я разбудила вас?

— Ты же поздно легла, доченька, — поспи еще, ведь и солнце не взошло.

— Сейчас лягу, мама.

Зумрад зашла в комнату, с завистью посмотрела на безмятежное личико спящей подруги и начала одеваться. Причесываясь у зеркала, она задела рукой флакончик с духами, тот полетел на пол и Мунира проснулась.

— Ой, да ну тебя, напугала как! Только встретилась с ним, только…

— С Каримом? — рассмеялась Зумрад.

— Не знаю, разглядеть не успела… А куда это ты в такую рань?

— Дело есть.

— Знаю, знаю, куда идешь! — Мунира резко села на постели. — Ты в своем уме, а? Честное слово, будто святая — не понимает! Не пойдешь ты никуда, слышишь!

— Спи. Рано еще.

— Ну не ходи, милая, прошу тебя! Ведь опозоришь себя, честь потеряешь, — что люди скажут!

Зумрад не ответила, спустилась в сад, глянула на спящую мать и вышла на улицу.

Город еще не проснулся, улицы были пустынны, политые с вечера асфальтовые дорожки подсохли, а земля покрылась корочкой…

Зумрад шла пешком — времени у нее было еще много. Увидела серые строгие колонны городского суда — и оробела, вернулась назад, вышла на тенистую улицу, ведущую в парк, там опустилась на скамейку под темной старой чинарой и долго сидела, ни о чем не думая. Наконец бой часов пробудил ее, она встрепенулась и стала считать: пробило десять раз. Пора.

Она поднялась, тихонько пошла к зданию суда. Там было много людей, суета и шум напугали ее — ей казалось, все знают, зачем она здесь, показывают за спиной пальцем и смеются.

Но такой мысли, что она может не пойти, повернуть назад, скрыться, в ней даже не возникало.

В зале уже шло заседание суда. Зумрад опустилась на свободный стул, глянула на судей, на Камила: он сидел бледный, склонил стриженную наголо голову, а по бокам — два милиционера. Жалость стиснула ей сердце.

— Я верил, что вы придете, сестрица, вся надежда на вас, — услышала она тихий голос, оглянулась, увидела рядом адвоката и покраснела. — Вся надежда на вас, — повторил адвокат и отошел.

Зумрад снова посмотрела на Камила, взгляды их встретились. Камил улыбнулся ей, благодарно и измученно, а в душе Зумрад родилось вдруг неприятное чувство к нему. Она подумала: вот выступит она сейчас, скажет все, что нужно, его отпустят, а он вернется к своей жене… И она, Зумрад, ему в этом поможет… Зумрад отвела взгляд и больше не смотрела на Камила до той минуты, пока не назвали ее фамилию. Она поднялась, чувствуя на себе любопытные взгляды, ее била дрожь, и она остро пожалела, что пришла сюда. Она снова смотрела на Камила, только на него, а он следил за ней, и в глазах его не было удивления, интереса или радости, а только мольба… И она наконец поняла, что именно рождало в ней неприятное чувство: он не верил ей, не верил, что она придет, и скажет, и выручит его, спасет от тюрьмы, и потому, наверное, не говорил никому так долго, что был у нее. Думал, значит, одинаково с Мунирой…

Зумрад подтвердила слова Камила. Да, в тот вечер он был у нее, оставался до полуночи.

Зал забурлил:

— Посмотрите на нее, люди, как не постеснялась прийти сюда!

— Бесстыжие твои глаза!

— Вот такие и разбивают семьи!

У выхода из зала ее догнал адвокат, подхватил под РУКУ:

— Спасибо вам, Камил не забудет вашу доброту… А жене, мы как-нибудь объясним, она простит вас… Еще раз — спасибо вам!

Это было уже слишком.

— Оставьте меня в покое… все! — крикнула Зумрад и выбежала из зала.

Она не помнила, по каким улицам шла, как оказалась на берегу Боз-су, сколько просидела здесь…

— Теть, а теть… я зам-мерз, — послышался ей детский голосок. Она очнулась и увидела перед собой обложенный дерном берег, а в воде — маленького мальчишку, он посинел от долгого купания и клацал зубами.

— Вылезай скорее. Помочь тебе?

— Да-а, а как я вылезу?.. Вы на моих штанах сидите.

Зумрад рассмеялась, помогла малышу вылезти на берег, вытерла и одела его.