Рассказы

Старый индеец остался один на стоянке.

В течение шести дней, как мы уже сказали, маленький отряд шел безостановочно, и единственной его пищей было копченое сало и консервированная дичь. Мукоки, чудовищный аппетит которого мог сравниться разве только с тем искусством, которое он проявлял для его удовлетворения, решил, если удастся, пополнить съестные припасы за время отсутствия своих друзей.

Кроме ружья, он взвалил на плечи два капкана для волков и отправился на час, на два. Осторожно скользил он вдоль реки, зорко всматриваясь и чутко прислушиваясь в ожидании случайной дичи. Вдруг он наткнулся на замерзшее и наполовину объеденное туловище оленя. Ясно было, что животное убито волками в этот самый день или накануне. Следы от лап, оставшиеся на снегу, убедили индейца, что в убийстве и в пиршестве приняли участие четыре волка.

Он ни минуты не сомневался, на основании своего долголетнего охотничьего опыта, что волки должны вернуться на следующую ночь, чтобы закончить свой кутеж. Воспользовавшись этим, он расставил капканы и покрыл их сверху тремя или четырьмя дюймами снега.

Продолжая свой путь, Мукоки напал на свежий след карибу. Уверенный в том, что животное не могло убежать очень далеко по мягкому снегу, он пошел по его следу с быстротой, на какую только был способен. Пройдя с полмили, он вдруг остановился, охваченный бесконечным изумлением. Другой охотник также преследовал зверя по его следам.

С удвоенной осторожностью Мукоки продолжал подвигаться вперед. На двести футов дальше вторая пара мокасин присоединилась к первой, а немного подальше и третья.

Руководимый скорее любопытством, чем надеждой найти свою долю добычи, индеец молча шел вперед между деревьями. Когда он выходил из густой заросли молодых сосен, его ожидал новый сюрприз. Он чуть не полетел, наткнувшись на тушу карибу, которого выслеживал.

Краткий осмотр убедил его, что животное было убито не больше чем два часа тому назад. Трое охотников выпотрошили его, унеся сердце и печень. Кроме того, они отрезали и забрали с собой всю заднюю часть, бросив остатки мяса и шкуру. Почему они удовлетворились такой незначительной частью добычи? Мукоки снова начал рассматривать отпечатки мокасин. Он констатировал явную поспешность торопливых шагов. Неведомые охотники, забрав самые лакомые кусочки дичи, не хотели больше задерживаться и быстро удрали.

Это послужило новым поводом для изумления индейца. Ворча, вернулся он к мертвому карибу, быстро ободрал шкуру с его передней части, завернул в нее лучшие кусочки оставшегося мяса и, нагруженный своей добычей, вернулся на стоянку.

Род и Ваби еще не возвращались. Он развел на свободе большой костер, пристроил близ огня на вертеле кусок жаркого и стал ждать. Он ждал долго, и ночь давно уже спустилась, а мальчики все еще не показывались.

Беспокойство овладело Мукоки, и он начал опасаться, не случилось ли уже какое-нибудь непоправимое несчастье, когда услышал призыв Ваби. Он побежал и нашел его держащим на руках, как мы описывали выше, почти безжизненное тело Рода.

Раненый был тотчас же перенесен на стоянку. Как только он был уложен на свою постель в построенной из веток хижине, против веселого огня, который вливал в него жизнь, Ваби дал некоторые разъяснения старому индейцу.

– Я очень боюсь, – сказал он, – не сломана ли у него рука. Муки, есть у тебя теплая вода?

– Ранен выстрелом из ружья? – спросил Мукоки, не отвечая на поставленный ему вопрос.

И он опустился на колени рядом с Родом, протянув к нему свои длинные коричневые пальцы.

– Выстрел из ружья? – повторил он. Ваби покачал головой.

– Нет, палочный удар. Мы встретили трех индейцев, которые расположились на привал. Они пригласили нас закусить вместе с ними. В то время как мы ели, ничего не подозревая, они напали на нас сзади. Род получил этот удар и, кроме того, лишился своего ружья.

Мукоки уже раздел мальчика и осматривал его. Левая рука сильно распухла и почти совершенно потемнела. С той же стороны, несколько повыше пояса, виден был большой синяк. Старый проводник был случайным, но не лишенным ловкости хирургом, какие встречаются в Великой Белой Пустыне, где нет иных учителей, кроме наблюдения за природой и опыта. Он поставил свой диагноз, тиская и щипля мышцы, нажимая на кости так основательно, что Род стал в конце концов громко кричать. Но исследование оказалось благоприятным.

– Все кости целы, – с торжеством воскликнул наконец Мукоки. – Здесь, – и он показал на синяк, – самая большая рана. Почти сломанное ребро. Но не совсем. Этот удар мешать ему дышать и сделать его больным. Дать ему хороший ужин, горячий кофе, натереть медвежьим жиром. Тогда ему чувствовать себя лучше.

Род с полузакрытыми еще глазами слабо улыбнулся, Ваби облегченно вздохнул.

– Вот видите, Род, – сказал он, – дело не так уж плохо, как мы думали. Вы можете смело верить Муки. Если уж он утверждает, что рука не сломана, значит, она не сломана. Вот и все. Давайте-ка я подоткну под вас одеяло. А потом примемся за ужин. Это самое лучшее лекарство от всех ваших болезней. Я уже чувствую запах мяса. Да еще свежего мяса!