Рассказы

Это были карибу, канадские северные олени, чудесные животные Северной Земли, столь же часто встречающиеся за 60? широты, как и обыкновенные олени, и о которых Роду приходилось читать в книгах столько изумительных рассказов. Но он впервые видел их в действительной жизни, и притом в их привычной обстановке.

И как раз в этот момент животные приступили к своей любимой, весьма любопытной игре, известной в землях Гудзонова залива под названием «танца северных оленей».

– Черт возьми, что это они там делают? – спросил Род с изумлением. – Что с ними стряслось?

– Они бешено веселятся, – прокудахтал Мукоки.

И он потащил Рода немного вперед, за скалу, которая их скрывала.

Ваби смочил во рту палец и поднял его в воздух над головой. Это обычный способ для определения точного направления ветра. Та сторона пальца, которая противоположна ветру, остается влажной, а другая моментально высыхает.

– Ветер для нас благоприятен, Муки, – сообщил он, – и они не могут нас почуять. Удобный случай для выстрела. Иди стреляй, а мы с Родом останемся здесь и будем смотреть на вас.

В то время как Мукоки ползком пробирался к хижине, чтобы взять свое ружье, Родерик продолжал любоваться интересным зрелищем, происходившим внизу.

Еще два оленя присоединились к прежним на маленькой площадке. Солнце освещало их большие ветвистые рога, когда они трясли головами, выкидывая свои забавные антраша. Трое или четверо из них отделились от остального стада и начали удирать прочь с быстротой вихря, как будто за ними гнался по пятам смертельный враг. Пробежав две или три сотни метров, они внезапно останавливались и, выстроившись полукругом, делали полный оборот, как будто непреодолимое препятствие пресекло их бег. Потом они рассыпались и с такой же неистовой быстротой присоединялись к своим товарищам.

Еще одна игра привлекла внимание Рода, такая своеобразная и удивительная, что он был совершенно озадачен, и в то же время такая забавная, что Ваби, стоявший сзади него, все время давился от сдержанного смеха. Одно из этих быстроногих созданий, отделившись от стада, начинало прыгать и брыкаться, взметая все вокруг себя, и, сделав последний скачок, опускалось прямо на ноги и застывало неподвижно, совсем как балетная танцовщица, закончившая свою фигуру. После чего оно симулировало новое бегство, и все стадо бежало по его пятам.

– Это самые продувные бестии Севера, – сказал Ваби, – притом самые проворные и самые забавные. Если ветер для них благоприятен, то они, находясь внизу, чувствуют вас на самой вершине горы и способны услышать ваш голос и ваши шаги на расстоянии мили… Но взгляните сюда!

Он дотронулся до плеча Рода и указал на Мукоки, который был уже довольно далеко и, крадучись, пробирался к оленям между скал и кустарников. Каждая минута приближала его к дичи, и Родерик трепетал, восхищенный чудесным ансамблем всей картины. Безмолвные и веселые забавы детей Пустыни, осторожное приближение старого индейца, каждое дерево и каждая скала пейзажа играли свою роль в маленькой драме, ни одна фаза которой не ускользнула от его внимания.

Прошло пять, десять, пятнадцать минут. Мальчики увидели, что Мукоки остановился и поднял палец в воздух, чтобы определить направление ветра.

Потом он распластался на снегу и медленно пополз, опираясь на руки и на колени.

– Милый, старый Муки! – пробормотал Ваби, тогда как Род, охваченный нетерпением, судорожно сжимая руки, спрашивал себя, когда же наконец Мукоки решится стрелять. Потому что теперь, казалось, он был от стада уже не дальше чем на расстоянии брошенного камня.

– На каком он расстоянии? – спросил Род.

– Трехсот или четырехсот ярдов, – сказал Ваби. – Это слишком далеко, чтобы стрелять.

Мукоки в конце концов превратился в маленькую черную точку на белом снегу.

В этот момент веселые животные почуяли грозящую им опасность. Они вдруг прекратили свои забавы и в течение нескольких минут оставались на месте, как парализованные. Треск ружейного выстрела донесся до ушей мальчиков.

– Осечка! – крикнул Ваби.

Восемь оленей уже бежали, низко пригибаясь к земле.

Последовал второй выстрел, за ним сейчас же третий, четвертый. Один из беглецов упал на колени, потом поднялся и снова побежал. Еще один выстрел, последний заряд Мукоки, и раненое животное опять упало, еще раз пыталось встать на ноги, потом грохнулось на землю.

– Ловкий выстрел! – воскликнул Ваби. – Сегодня за обедом поедим свежего мяса.

Мукоки, разрядив ружье, пошел по лужайке, теперь уже опустевшей и покрасневшей от крови, где всего несколько минут тому назад веселились олени.

Вытащив нож, он опустился на колени близ шеи упавшего животного.

– Я сойду вниз, чтобы немного помочь ему, – сказал Ваби, – а вы, Род, оставайтесь здесь. У вас ноги еще слишком слабы, и вам трудно будет подниматься обратно. Подкиньте лучше веток в костер. Мы с Мукоки принесем мяса.

Родерик, оставшись один, занялся собиранием дров на ночь и упражнялся в хождении на лыжах. Он сам удивлялся своим успехам, недоумевая, как это он наловчился ходить с такой непринужденностью в этой непривычной и стеснительной обуви.