Рассказы

Прошло несколько месяцев, и однажды она обнаружила, что закладка в романе Диккенса, который она тогда читала, лежит не там, где была ею оставлена, а совершенно на другой странице. Она внимательно прочла отмеченную страницу, и сердце ее пронзила боль, которой не избежать никому, даже тому, чья жизнь однообразна и не отмечена никакими событиями. Там была фраза: "И она постарела, и лицо ее покрылось морщинами, а голос стал глухим и утратил былую прелесть". Дон Алехандро-де-ла-Крус пишет, что старушка возмутилась, словно отвергнутая жена, но не сдалась, не отступилась, а с глубоким упреком сказала в пустоту: "Ты несправедлив. А когда-то ты боролся за справедливость. По крайней мере так говорят о тебе теперь. Ты не стареешь и хочешь слушать прелестные юные голоса, смотреть на свежие нежные лица. Ты не думай, я тебя понимаю — ты молод и уже останешься таким навсегда. И, наверное, тебе на многое не хватило времени, ты был многого лишен. Но я столько лет учила и развлекала тебя! Я многому тебя научила. Возможно, научила даже читать. Как же ты можешь оставлять мне такие оскорбительные послания в книгах, которыми я всегда делилась с тобой? Подумай о том, что, когда умерла сеньора, я могла бы продолжать читать про себя, но я этого не сделала. Я могла бы покинуть Веракрус, но я его не покинула. Я понимаю, что ты можешь отправиться на поиски новых голосов. Ты никогда ничего у меня не просил и ничем мне не обязан, как и я ничем не обязана тебе. Но ты знаешь, что такое благодарность, Эмилиано, — она впервые назвала его по имени, даже не зная, слышит ли он ее. — Я прошу тебя приходить хотя бы раз в неделю послушать меня. Пожалуйста, наберись терпения. Я знаю, что голос мой уже не так прекрасен и не доставляет тебе удовольствия. Но ведь он уже не принесет мне новой любви. Я буду очень стараться, буду читать как можно лучше. Приходи, потому что теперь я стара и теперь я нуждаюсь в твоем присутствии. Мне будет трудно не видеть больше твоей продырявленной одежды. Бедный Эмилиано! Как в тебя стреляли!"

Дон Алехандро-де-ла-Крус сообщает далее, что призрак бывшего крестьянина и вечного солдата (возможно, действительно самого Сапаты) не был таким уж черствым и внял ее доводам (или просто знал, что такое благодарность), потому что с того дня и до самой смерти Элена Вера с трепетом ждала того часа, когда ее призрачный возлюбленный возвратится к ней из своего прошлого, хотя на самом деле для него уже не было ни прошлого, ни вообще времени. Она ждала, что вот опять наступит среда, и он опять вернется — изнуренный, печальный, предательски убитый Чинамекой. И, наверное, именно благодаря тем встречам, тому слушателю и тому договору, она так долго еще оставалась в том доме у моря и так долго жила. И были у нее и настоящее, и прошлое. И даже будущее.

Песня лорда Рендалла

ДЖЕЙМС РАЙАН ДЕНЭМ[5] (1911–1943), уроженец Лондона и воспитанник Кембриджа, был одним из тех писателей, таланту которых не дала раскрыться Вторая мировая война. Он был из состоятельной семьи. После университета поступил на дипломатическую службу и работал в Бирме и Индии (1934–1937). Он не оставил обширного литературного наследия — известны только пять его произведений. Все это были частные издания, найти которые в настоящее время почти невозможно, поскольку даже сам он, скорее всего, считал свои литературные занятия только развлечением. Его друзьями были Малколм Лаури, с которым они вместе учились в университете, и знаменитый собиратель живописи Эдвард Джеймс. Сам он был обладателем прекрасной коллекции полотен французских художников XVIII–XIX веков.