Рассказы

В конце концов все стали обвинять в случившемся девицу Дунину, будто бы в своих спортивных увлечениях зашедшую слишком далеко.

Туман постепенно рассеивался. На пляже не торчал кол с грозной надписью, а напротив, лениво качался на волнах новый, выкрашенный алой краской причал с призывом:

«ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ!»

Снова на левом берегу появились купальщики, с каждым днем их становилось все больше — иные даже привезли с собою самовары.

Выставя под ласку огненных августовских лучей свой розовый живот, похожий на зреющий арбуз, Касьян Терентьевич по-прежнему блаженствовал. Купающиеся барышни сыпали огненные брызги и глядели издали на обнаженных мужчин, презрительно поджимали губки, сравнивая их тощие тела с безукоризненной фигурой Прикоты.

Но с каждым днем образ красавца тускнел, принимая все более отвлеченные, так сказать, идеальные черты.

Иные даже, слушая рассказы о необычайной красоте Иллариона Михайловича и обо всей его фантастической истории, недоверчиво пожимали плечами, как бы сомневаясь в самом существовании такого человека.

— Слишком тут много путаного,— говорили они,— а такого красавца, как вы описываете, и вовсе не встречается в жизни.

— Это всего лишь одно мечтание, порожденное воображением, смущенным крайними идеями,— добавляли скептики.

— Но всему есть граница и мера,— завершали мысль наиболее благоразумные.

— Совершенно верно,— подхватывал Подмалина, Касьян Терентьевич, по-прежнему любящий послушать умные разговоры,— вот вам наглядный пример: что сталось с Коком, увлекшимся опасными теориями. Он лишился ума.

И, как бы желая окончательно смыть с себя подозрения и глядя в бездонное пламенеющее небо, добавлял во всеуслышанье:

— Я всегда говорил, что то, что допустимо на левом берегу, отнюдь не возможно на правом. И мне хотелось бы услышать того, кто докажет противное.

Август 1923 г.

Украина, г. Кролевец

Общий комментарий (Ст. Никоненко)