Рассказы

Мирек все увереннее продолжал регулировать положение сопел и, затаив дыхание, наблюдал за точкой на табло. Земля удалялась. Что делать? Лететь в космос или остаться на стационарной орбите?

— Великолепно, Того, — снова послышался голос. — Ты, пожалуй, займешь первое место.

— С кем это он разговаривает? Со мной? — недоумевал Мирек. — Ничего не понимаю!

Мирек вышел на середину рулевого отсека.

— Я не Того, у меня другое имя. Мне неизвестно, каким образом я здесь очутился. Прошу вас, объясните мне, что произошло.

— Что ты делаешь?! Прекрати сейчас же! — воскликнул первый голос, но тут же отозвался второй.

— Да, я знаю! Ты не Того! Стой спокойно.

Мирек снова почувствовал, что проваливается куда-то. К горлу подступила тошнота.

Но на этот раз все эти ощущения были гораздо слабее, как если бы его организм привык к таким передрягам. Мирек пришел в себя в центре большого зала. Рядом с ним был кто-то еще, а вокруг плотным кольцом стояли странно одетые люди. Наверху, над головами собравшихся, светилась Земля, окруженная пунктирами летящих ракет. «Это, видимо, просто экран», — решил Мирек.

— Того! — голос, который Мирек называл «вторым», принадлежал серьезному мужчине с сединой в волосах. — Что это значит? Кто этот мальчик и откуда он?

— Он прибыл из двадцатого века, — мальчик, стоявший рядом с Миреком, говорил «первым» голосом. — Я боялся провалиться на экзамене и...

— Ты извлек его из прошлого? Разве тебе не известно, что это запрещено?!

— Известно. Но я никогда не сумею сдать экзамен по практическому пилотажу. Нужно же было найти выход из положения... 

Лихо (научно-фантастический рассказ-шутка)

Это яйцо будто бы всегда лежало возле клети подъемника, поблескивая боками в свете сильных электрических ламп. Нет-нет, да кто-нибудь из шахтеров задумывался над появлением странного предмета. Яйцо не могло упасть с неба — шахта уходила глубоко под землю. Оно не могло «приехать» и на лифте — клеть была слишком тесна для него. Не выбросил ли его из отработанного угля комбайн, не справившись с твердым прослоем? Но почему об этом ничего не знал оператор?

Случалось, шахтеры жаловались, что яйцо занимает слишком много места, но никто этих жалоб всерьез не принимал. Яйцо вызывало симпатию. Оно лежало на дне выработки чуть наклонно, касаясь серым острым концом крепи, отливаясь к своему тупому концу более темным цветом.

Однажды инженер по технике безопасности потребовал яйцо из шахты убрать. Шахтеры, как один, даже те, кто бывало ворчали, воспротивились.

— Но ведь это не по правилам, — настаивал инженер.

— Ничего, оно не мешает, — возражали шахтеры.

— Запрещается загромождать проходы в шахтах.

— Оно же никому не мешает, — настаивали горняки. Один из них лег поперек выработки, демонстрируя, что между ногами и яйцом оставалось большое расстояние.

— Ну, хорошо. Будем считать, что яйцо не мешает. А если нужно будет пройти машинам? — продолжал сомневаться инженер.

— Какие здесь машины? Грузовые лифты совсем в другой стороне. А нам места хватает.

— А вдруг…

— А вдруг, а вдруг! — рассердился один из защитников. — Вам же самому жаль с ним расставаться...

— Но оно заслоняет свет, — выдвинул новый аргумент инженер.

— Повесьте еще одну лампу.

Так и сделали...

В одной смене на шахте работало только три человека — три оператора, следивших за тридцатью комбайнами, работавшими в отдельных забоях. По существу, присутствие людей было необязательным. Комбайны вырубали очередные пласты, собирали и сортировали уголь, грузили на транспортеры. Машины сами измеряли нагрузку в кровле и откосах, ставили клеть, а после того, как месторождение вырабатывалось, заполняли штреки зольной пылью — отходами с теплоэлектроцентрали. Комбайны заботились и о людях: смачивали водой угольную пыль, чтобы частички угля не попадали в легкие, регулировали состав воздуха в шахте. Честно говоря, только комбайны были по-настоящему необходимы здесь. Правда, иногда они делали ошибки, но это случалось очень редко.

А яйцо грелось — грелось и в один прекрасный день лопнуло с громким треском. Этого не услышали: шум и треск в шахтаx дело обычное, и поэтому все на шахте носили специальные глушители.

И только наткнувшись на осколки полуметровой толщины, разлетевшиеся по всему штреку, дежурные операторы поняли: произошло что-то необычное.

— Признавайтесь, кому понадобилось разбивать наше яйцо? — угрожающе спросил горный мастер.

— Да разве его разобьешь? — заметил один из операторов.

— А ты откуда знаешь? Небось это твоих рук дело?

— Ничего подобного. Я только попытался просверлить в нем дырку сверлом, но оно не поддалось: слишком твердое.

— Может, оно само лопнуло?

— А почему бы нет? Само сюда прикатилось, само и лопнуло... Интересно, что находилось у него внутри?

— Как что? Наверное детеныш.

— Ты прав, — согласился мастер, — в яйце мог быть детеныш. Давайте поищем, если он был, то не мог уйти далеко.

Все принялись искать, но ничего не нашли.