Рассказы

Сегодня привезли новую фигуру. Не просто статую — памятник. Старый сторож, принимая "новичка", сокрушенно качал головой, пока директор выбирал место — где поставить. Наконец фигуру установили на небольшом пустующем пока пятачке земли у высокого, тянущего к небу ветви, тополя. Рабочие уехали сразу же, директор несколько раз прошелся вокруг нового экспоната, а потом тоже покинул парк. И лишь сторож не уходил — его смена еще не кончилась. Старик радовался только, что сегодня ночью дежурить не ему.

Многие скульптуры в парке чувствовали себя на своем месте. Иногда творцы сами приносили их сюда — персонажей легенд и детских сказок, леших, русалок, чертей. Забавные композиции устанавливали возле лавочек, у ажурных мостиков через неширокий ручей, среди карликовых рябин, причудливые стволы которых сами похожи на созданных чьей-то буйной фантазией сказочных существ.

Встречались нимфы и амуры — реконструируя собственные парки, люди передавали надоевших "жильцов" сюда, где мраморные скитальцы находили новый дом.

Еще больше было фигур с одинаковыми, всеми узнаваемыми лицами: и в полный рост, и бюсты… Покинувшим гранитные постаменты вождям здесь было так же спокойно, хотя жутковатыми казались порой ряды скульптур, выполненных из разного материала, в разных позах, но изображающих одних и тех же людей.

Новая фигура отличалась ото всех. Зеленовато-ржавые потеки на давно не чищенной бронзовой шинели, военная каска на склоненной голове. В сгущающихся сумерках лицо видно плохо, и от этого оно кажется почти живым…

До смены еще несколько часов. Прогнав наваждение, старый сторож поспешил к своей будке.

Моросящий дождь размыл свет фонарных огней, подаривших разноцветные отблески темным лужам и промокшему асфальту. Сумерки накрыли шумный город, и даже богатая иллюминация широких проспектов не могла рассеять мглы осенней ночи. Яркие лампы на столбах подсвечивали влажный туман.

В парке темно — лишь несколько фонарей у входа и лампа в будке сторожа. Легкий ветер пробежал по ветвям, деревья зашептались, и если бы кто-то прислушался к их разговору, уловил бы в нем тревогу и печаль.

Тополь волновался больше всех. Его верхушка закачалась под порывом ветра, но снова стало тихо, и туман медленно вполз в примолкший парк, просачиваясь меж деревьев в самые отдаленные его закоулки.

Стоящая под тополем фигура медленно подняла голову.

В парке тишина. Ни птиц не слышно, ни ветра. Полы теплой шинели качнулись, и фигура шагнула вперед. Тяжелые шаги кирзовых сапог приглушила ночь.

Он покинул парк незамеченным — либо сторож оказался не слишком бдительным, либо туман помог.

Холодной сырой ночью на улице сложно встретить людей. Одинокая фигура шагала по знакомой и в то же время неузнаваемо изменившейся набережной, удивляясь обилию ярких огней, складывающихся в неизвестные, иностранные слова, плакатов и лозунгов, смысл которых оставался непонятен. Странно, но памятники тоже могут удивляться.

Машины проезжали мимо, в их гладких боках отражались фонари. Ни водители, ни пассажиры не обращали внимания на идущую по тротуару фигуру в солдатской шинели и с автоматом на плече. Только спецназовский джип остановился на обочине. Трое выскочили из него, выхватив оружие, но не последовало ни окрика, ни приказа. Молодые ребята в форме вытянулись по стойке "смирно" и молча провожали взглядом фигуру солдата, который, проходя мимо, окинул их строгим взглядом из-под надвинутой на лоб каски.

Вот и площадь. Опустевший постамент — темная гранитная глыба со следами от снятой таблички. Перед нею — каменная звезда, в середине которой уже давно не зажигался огонь, названный "вечным".

У постамента фигура помедлила, но скоро неторопливым шагом отправилась дальше, сопровождаемая плывущим сквозь улицы города туманом.

В пелене влажной дымки светлым пятном проявился новый силуэт — полупрозрачный, словно призрак, и вот рядом с фигурой в солдатской шинели идет, невесомо касаясь земли, молодая девушка в коротеньком белом платьице, по-летнему открытом, без рукавов. Когда-то, очень давно эта девушка жила здесь, но уехала, и теперь, наверное, уже нянчила внуков, а то и правнуков. И все-таки сейчас она была здесь, и шла легко, словно балерина, рядом с тем, кого проводила когда-то навсегда. Завитки темных волос подпрыгивали в такт шагам… Странно, но памятники тоже могут мечтать.

— Там пусто без тебя, — голос прозвенел отголосками весны, но осенняя грусть смыла напоминания о солнечном тепле. Девушка зябко поежилась, словно ей и вправду стало холодно.

— Каждый новый рассвет я встречаю с тревогой, — она качнула головой, тень от изогнутых ресниц скользнула по щекам. — Что еще придумают, что сотворят мои бедные, неразумные дети?