Рассказы

   Не хочу чтобы меня считали расистом, вроде бурята Якимова и заранее приношу свои извинения моим друзьям казахам и еще многим представителям этого народа, которые были и есть вполне приличными парнями и хорошими товарищами. Однако именно в том месте и в то время, которое описано, большинство окружавших нас казахов действительно вели себя так, как в моем рассказе.

Смерти вопреки.

  

  Кузьмич был старым матерым подполковником, начальником группы испытательной базы. Имел в подчинении пятерых офицеров и два десятка солдат. Солдаты жили на третьем этаже казармы в просторном отдельном помещении со всеми положенными атрибутами - туалетом, умывальником, спальным расположением, канцелярией и комнатой психологической разгрузки. Офицеры жили где придется: кто в общежитии, кто на съемной квартире, кто в той же канцелярии, государство считало что они уже никуда не денутся, в отличие от солдат, которые время от времени устраивали побеги из части, поэтому особо заботится об их быте не стоит. Объединяло эти две столь разные категории одно - и над теми, и над другими безраздельно властвовал Кузьмич, или как они его называли между собой "Кузьмич, на". Прозвище образовалось от привычки подполковника к месту и не к месту вставлять в свою речь вышеуказанный предлог. К примеру, при входе в расположение группы, Кузьмич обращался к дневальному проспавшему его появление следующим образом:

  - Солдат, на..., ты чего, на...? Не видишь, на..., что я прибыл на...!

  Вот так и повелось, что иначе как "Кузьмич, на" подполковника никто не называл. Но только за глаза. В глаза не решались, ибо вид Кузьмич имел весьма внушительный. Погрузневшая, но еще налитая силой фигура тежелоатлета, при росте под два метра и вечно суровом выражении совершенно не сентиментальной физиономии мгновенно сообщали всем окружающим, что с данным индивидуумом обращаться необходимо крайне осторожно и в высшей мере почтительно. Бойцы вообще боялись его как огня, хотя при этом никто не знал случая, когда Кузьмич хоть пальцем тронул солдата. Что уж греха таить, в нашей Великой и Могучей Российской Армии не так уж и редко какой-нибудь особо наглый, или бестолковый боец может словить зуботычину не только от дедов-беспредельщиков, но и от своего отца-командира. Офицера в этой ситуации вполне понять можно - такой призывной контингент идет, просто чума. Мой комбат в училище строил нашу батарею и вполне серьезно спрашивал: "Вас что, во время ментовской облавы откуда-то из притонов извлекли и на мою голову учиться прислали?", а комдив иначе как "будущие обитатели государственных тюрем и концентрационных лагерей" нас никогда и не звал. Посмотрели бы они, давно ушедшие на заслуженную пенсию, хоть одним глазком на тех, кто сейчас приходит служить в нашу часть. Наркоманы, алкоголики, бывшие беспризорники, психи, просто заторможенные дебилы - вот она нынешняя угроза НАТО. А офицер, он тоже живой человек, и нервы у него не из титановых тросов свиты, легко сорваться может. А тут еще неизвестно кем выдуманное, но истово ненавидимое всеми кому приходилось работать с личным составом единоначилие. Даже Иосиф Виссарионович в свое время считал, что сын за отца не отвечает и наоборот соответственно. А в нашей Краснознаменной никого не удивляет, что офицер несет полную ответственность даже не за сына, а за призванного на два года придурка, который в свои восемнадцать лет уже прошел на гражданке огонь, воду и медные трубы.