Рассказы

Несколько суток я охуевал в центре с пробитой башкой. Чистые граждане мной брезговали, зато бичи уважали и угощали последним сэмом. Случалось до меня доебывалась всякая шпана, но все кончалось как-то удачно для меня и хуево для них. Однажды напали менты. Пытались хлопнуть, как обычно, не за хуй. Я вырубил двоих, конечно, но они вызвали подкрепление и дубинкой сломали мне руку. Отбили почки. и на время испортили настроение.

Чума, как выяснилось позже, искала меня по всему городу. Странно, что мы не пересеклись, но бывает. Она жрала свои чумовые колеса носилась повсюду, как охуевшая ведьма. По ходу попала под машину, получила сотрясение, вскрылась мойкой, вызвала себе «шестую бригаду» и отметилась в «дурке», сдернула оттуда, ширнулась на халяву «геранью», отпиздила в трамвае по ходу какую-то пожилую гражданку совершенно не при делах и в оконцовке сломала ногу.

Когда она нарисовалась на пороге моей хаты на костылях, с бутылкой водки в руках и идиотской улыбкой на блядской роже, я просто охуел от восторга. К тому же в гипсе у нее была занекана тыща рублей.

Мы трое суток не просыхали и поминали всех погибших товарищей. Хмелили и местных птеродактилей, которые в итоге обнаглели и стали приператься к нам глубокой ночью. Тогда мы с Чумой поймали тачку и поехали к бывшему панку Мартову. Там меня уважали. При моем появлении сразу же появились косячки, немецкая водка «В.И. Ленин», где на этикетке сам вождь в знаменитой кепке, и приличная закусь, типа салями и ветчинки. Мы пили эту водяру и резко радикализировались. Хотелось со всей дури въебать по проклятой репрессивной системе. Выпили с хозяином за погибших, и он стал нам читать свои стихи. Сквозной темой в них проходило разложение, разрушение, умирание. Чуму такая поэзия явно цепляла. Она просто торчала. Потом смотрели по видео «Апокалипсис наших дней», «Мертвеца» и «Страх и ненависть», после чего шла только крутая порнуха. Тут я не выдержал и отрубился. Нет, пизжу. Мы еще выпили, о чем-то спорили, кричали. Посылали все на хуй и одновременно в пизду. Потом я точно отъехал, потому что устал капитально.

Мне снились стройные ряды скелетов, поднимающиеся вверх по Б.Советской, выходящие на ул. Ленина, доходящие до пл. Восстания и строящиеся там в четкие шеренги. Они несли красные флаги с черными черепами. Среди покойников я узнавал своих верных товарищей суровой юности. Что ж нас так смертельно выкосило? Чума, одетая в черное, неистово дирижировала с балкона Дома Советов. Звучала какая-то адская музыка. Скелеты орали ей славу и готовились к последнему штурму.

Тут она разбудила меня и резко приказала ебать ее. Я отказался. Говорю: устал, блядь, смертельно.

Что потом было. Это страшная сказка. Она разнесла все в квартире бедного Мартова, который забился в углу и крестился. Разгром был натуральный. Чума порезала ножом диван, ковер, картину, изображавшую свастику. Перерезала горло большому персидскому коту с мордой почти человеческой. Только литр водяры «Черная смерть» привел ее несколько в чувства.

Заканчивали мы с Чумой у Фадея на Б.Советской, куда слетелись последние птеродактили. Пили паленую водку, пели суровые песни, типа «Смело товарищи в ногу», «Варяг», «Там вдали за рекой«…Чума обнимала всех по очереди и целовала горячими губами.

ИМПЕРИЯ ЧУВСТВ ЗЛА

«Полюбил моряк морячку…голубой прибой…» пела пожилая женщина в черной потертой железнодорожной шинели, простых чулках и стоптанных чунях на больных ногах, проходя мимо поликлиники. «Я пьяная, а иду еще за бутылкой, потому что, понимаешь, мне мало» — обратилась она неожиданно к молодому доктору, для которого рабочий день только что закончился. «Ты меня, сынок, не осуждай, пожалуйста.»

Не дай бог. Он и не думал. Скорее наоборот. Рожа у нее красная, глаза слегка выпучены и смотрят как бы с удивлением в разные стороны. А врач с восхищением наблюдал за ней, проходящей мимо. Покачиваясь. Напевая: «Ах, эти милые глаза в японском стиле, один сюда, другой — туда, меня пленили.» Смеясь черт знает над чем. Удаляясь от него в сторону винного.

Он с сожалением смотрел на уходящую натуру. Вот бы прикоснуться к такой. А на следующий день и повезло крупно. Она на прием к нему пожаловала с утра пораньше. Вошла в кабинет полусогнутая: резкие боли, даже рези, можно сказать, в желудке. Выпила, должно быть, какой-нибудь дряни, вот и плачевный результат.

Врач велел ей раздеться наголо немедленно, не задавая лишних вопросов. И так все ясно. Уложил на кушетку. Железнодорожница безропотно подчинилась, готовая на все лишь бы прекратились страшные боли. На лице гримаса страдания, а пахнет от бабы каким-то керосином просто. Но даже этот неприятный запах почему-то возбуждал его. Тянуло к ней очень сильно. Особенно к нижней ее половине, чего там темнить. Но то, что скрывалось под трусами, было совершенно сверх ожиданий — густая, жесткая как сапожная щетка, обильная шерсть.

Он едва сдержался. Возбуждение было просто дикое.