Рассказы

Ладно, слушай дальше. Катерина легла с дочкой, а меня положила на диване с сыном. Парнишка гляжу лет четырнадцати. Усатый уже такой, бабки сам зарабатывает. Моет на базаре машины да, может, и чистит их по возможности. Он еще долго не спал, смотрел телевизор. Какой-то детектив показывали с эротикой. Я глянул немного одним глазом, потом уже не мог больше. Быстро отрубился. Просыпаюсь среди ночи, брат, во рту сушняк страшный. Вижу: Катя на меня в упор смотрит с соседней койки. Лежит практически голая. Я к ней, друг — шасть. Прикидываешь? Чего теряться, так же? Баба она нормальная. Такая черненькая, смуглая. Тоже с западной Украины, как и Лоций, волк позорный, но уже давно забыла украинский язык. Вся горячая притом, как печка. Шепчет мне, что Степан Иваныч хороший человек, даже очень, но ему уже пятьдесят три года. Я понимать должен. Как не понять мне женщину. Мне ее тело понравилось, кстати, все упругое такое, хотя бабе уже хорошо за сороковник. Отличная, между прочим, грудь. Короче, все дела. И хочет, как из дула сучка драная. Прикидываешь? А когда я ей уже почти вставил, шепчет, блядь, что у нее менструация, Как бы виновата она. Но это все хуйня. Меня не остановишь, брат, раз я настроился. Впер ей по самые помидоры, несмотря, на месячные. После все там в крови, разумеется, — простынь, одеяло, ее ночная рубашка, мои трусы.

Катька вскочила, побежала в ванную мыться. Я лежу, прикинь, довольный. Понравилось мне очень, как баба ебется. Разошлась, блядюга, видно, у ее Степана Иваныча не очень получается. Со мной отвела душу, наконец, оттопырилась в полный рост. Может настроение у нее, думаю, теперь улучшится, поднимится жизненный тонус, жить опять захочется вопреки трудностям.

Вдруг вижу, брат, рядом девочка лет двенадцати лежит. Я ее как-то не замечал до этого. А она, прикинь, прямо на меня смотрит и улыбается. Карие такие глазки с огоньком. Смугленькая, симпатичная, с махонькой грудкой. Тоже западыночка. Прикинь. Прижал ее, друг, стянул трусишки и трахнул от всей души. За всю хуйню, земляк. За «Битлз» в целом и за Пашу нашего родного Макартни в частности. За его, блядь, бездей. Не пискнула даже малышка. Тогда, разойдясь уже не на шутку, думаю, а что ж мальчишка? Сыгнишка Катькин то есть. Перелез мигом обратно на диван и засадил спящему пацану в попку. Он так и проснулся, шалопай, насмотревшись своих детективов с пошлой эротикой. Ну, и хуй с ним. Зато я оттянулся за всю беду. Эх, Хэппи Бездей! Вдул я всем троим от всего сердца за вечно живого Поля.

И тут, друг, начал я чего бояться. Хер его знает. Представился мне этот Степан Иванович. Что за жлоб? Может, какой агрессор. Вдруг полезет драться, а мне этого не надо?. Почему-то испугался страшно, пошла кошмарная шугань и чудилось мне, брат, что вот-вот должен придти этот мрачный тип. Дело-то к утру шло. Решаю тогда однозначно: надо дергать от греха подальше. Иначе будет плохо. Оделся моментом и выскочил на улицу, пока Катерина подмывалась там в ванной.

Короче, я на этом не успокоился, конечно, ни хуя. Требовала душа продолжения праздника. Шел пешком через весь город, который уже просыпался, напевая битловские песни. Между тем уже практически рассвело, транспорт начал фунционировать. Сам знаешь, как у нас автобусы ходят. Правильно. Херово даже очень. Прикинь, пришлось часа два ждать, пока появился наконец. Люди похмелялись по ходу, но у меня не было ни копейки. По нулям полностью. Мрак. А тут еще начался штурм. Лезли в автобус, бились, толкались, пинали и лупили друг друга по чем попало.

Одна толстая такая баба, прикинь, в черном плаще, как сейчас ее суку, вижу, застряла, зажатая толпой в дверях. Ни туда, ни сюда. Намертво ее прижало. И орала просто истерически Скоты! Животные! Твари! Мрази! Звери! Придурки, что же вы делаете?

На нее напирали. Ее били, пинали, лягали со всех сторон. Особенно усердствовал один усатый черт своим большим зонтиком. И по голове ей, и в спину тыкал. Неистово крича при этом, чтоб проходила, тварюга. Торчит тут, мол, как пробка, паскуда грязная.

Это вообще оказался нервный, хотя и интеллигентный, судя по разговору, тип в старомодном прикиде. Выступал потом всю дорогу насчет того, что где-нибудь за границей давно бы уже сожгли такой автобус к черту. Тогда сразу стали бы подавать на линию через каждые пять минут.

«Это в какой же стране так делают?» — спросил в конце концов, не выдержав, с почтением и живым интересом в голосе фитильной работяга в сильно поношенной куртке.

«Как в какой? В Америке, конечно. Нас же с вами американцам продали, не так ли?» — живо объяснил интеллигент гнилой в белом парусиновом картузе, колотя время от времени своим старорежимным зонтом тех, кто терся и толкался рядом, особенно часто попадая по худенькой девочке в рваных джинсах, нервно жующей жевательную резинку и старающуюся изо всех сил не обращать внимания на неприятного дядю.

«А коли Америке продали, надо и делать, как в Америке».- заключил мужчина.