Рассказы

Через пятнадцать минут мне надоедает выполнять приказы двух уже обнаглевших женщин и я заявляю, что пойду на балкон покурить. Никто не возражает, а Инга даже пытается предложить мне пепельницу, на что я отвечаю, что вся улица является одной огромной пепельницей. Именно в тот момент, когда я перешагиваю порог балкона, раздается звонок. Буквально через несколько секунд я уже слышу голоса.

Первые гости. Точнее, уже вторые.

Я закуриваю и прикрываю дверь балкона.

Когда-то я засекал время, которое уходило у меня на выкуривание одной сигареты — в обычном состоянии мне хватало пяти-шести минут. Сейчас я затягиваюсь несколько чаще, чем обычно и сигарету выкуриваю быстрее. Подумав, что хуже не будет, я закуриваю вторую. Честно сказать, как-то не особенно хочется идти обратно, но стоять просто так на балконе — тоже не вариант.

Проклятые комплексы!

Заканчивается и вторая сигарета — бычок летит на улицу, а я делаю глубокий вдох, медленно выдыхаю и выхожу с балкона.

В спальне — а балкон именно в ней — никого нет. Комната напротив, нечто вроде детской, которую отделяли от спальни ванная и туалет, тоже пуста, а вот из зала доносятся голоса. Что меня удивляет, так это то, что голосов довольно много и слишком оживленных. Неприятная догадка настойчиво пытается прочно обосноваться в мозгу и, кажется, она вполне логична.

Твою мать! Они что, пришли все вместе?!

Шанс познакомиться по отдельности с гостями близок к нулю и осознание того, что я окажусь в этой компании лишним, охватывает меня с каждым шагом, приближающим меня к залу.

— Здрасьте всем!

Человек десять, рассевшихся повсюду — на диване, на стульях и просто на полу — как по команде, поворачиваются в мою сторону и замолкают. Я стою, словно истукан, в проходе и рассматриваю всех, ожидая, когда кто-нибудь ответит на мое приветствие.

Черт! Молчание затягивается.

Я подхожу к столу и протягиваю руку сидящему ближе всех толстому типу в очках и с косичкой, которая делает его похожим на одного из игроков Одесской команды КВН.

— Саня.

— Саня. — говорит толстяк в унисон и жмет мне руку.

Какая-то девчонка прыскает, краем глаза я замечаю, как усмехается сидящий рядом долговязый парень с серьгой в ухе. Остальные молча наблюдают за развитием событий.

Моя бровь дергается против воли, когда я поясняю:

— Меня зовут Саня.

— Странно. Меня тоже. — отвечает толстяк и ухмыляется. — Привет, тезка! Как дела?

Фуу-у-ух!

— Нормально. — я тоже улыбаюсь и протягиваю руку парню с серьгой.

— Саня.

— Михаил. Можно Мишаня.

Отлично! Следующий.

— Саня.

— Вова. Вован. Вовчик. Вовец. Как хочешь.

Замечательно. Так…, девушки… Здесь можно просто кивнуть головой.

— Саня.

— Вера.

Для своих Верунчик? Или нет? Бог с тобой, ты страшна, как вся моя жизнь.

— Саня.

— Маша.

Вай, милая, какой у тебя буфер! Вах-вах-вах. Хороша Маша, да не наша. Пока, во всяком случае, не наша. Позже разберемся.

— Саня.

— Серый.

— Саня.

— Коля. Но все называют Шведом.

— Саня.

— Марина.

— Саня.

— …

Блин, я же не запомню столько имен сразу! Ладно, с этим тоже разберемся.

— Саня…

Когда ритуал знакомства заканчивается, я отхожу в сторонку, предоставляя остальным возможность вернуться к разговору. Самая сложная часть пройдена, теперь оставалось лишь не отмораживаться и иногда вставлять в разговор какие-нибудь фразы, чтобы не сочли меня полным дебилом. А уже потом, когда первые граммы осядут в желудке и начнут просачиваться в кровь… тогда можно полностью расслабиться.

Мои новые знакомые действительно возвращаются к своей беседе, забывая обо мне, словно меня и не было. Вернее, это не беседа, а спор, причем достаточно глупый. Смысл сводится, прошу прощения за каламбур, к смыслу праздников — Нового года, Восьмого марта… всех, более менее крупных.

— … в такие дни даже настроение другое. Люди суетятся, готовятся… — Маша когда говорит, то чуть наклоняется вперед и мне приходится отвлекаться от сути ее речи, обращая внимание больше на роскошную грудь, колышащуюся под платьем.

— Ну и нафига эта головная боль? — взмахивает рукой мой толстый тезка. — Что, нельзя устроить праздник в любой день? Без нервотрепки и суеты?

— Маша права. — поддерживает девушку Коля-Швед. — Это же праздник в каждом доме, в каждой семье. Все заранее строят планы, готовят друг другу подарки…

— Вот, вот, подарки! — толстяк поднимает вверх указательный палец. — Все, ну может, не все, но большинство — точно, они тратят деньги, приобретая вещи, которые нафиг не нужны ни им, ни тем, которым они это дарят. Цветы! Зачем дарить цветы, которые через два-три дня отправятся в мусорник, лишний раз указав нам на то, что всему приходит конец и когда-нибудь мы тоже будем так гнить, выброшенные в яму в деревянном ящике.

Последнюю фразу он произносит на одном дыхании, словно боится, что его перебьют, не дав договорить. Но все его спокойно выслушивают, а затем слово берет Вова:

— Тебя послушать, так надо сидеть дома, никуда не ходить, никого не приглашать и никому ничего не дарить. Саня, тебе не кажется, что в такой рутине можно помереть гораздо быстрее. От скуки.